– Сейчас мне не до этого.
Появился Бартлетт, порозовевший после дня на солнце. Крейг отметил, как сжались губы Теда в ответ на сердечное приветствие адвоката. Не было и признака, что Тед успокаивается, хотя он быстро опрокинул рюмку скотча и не протестовал, когда Крейг снова наполнил ее.
Бартлетту хотелось обсудить список свидетелей защиты, подготовленный Крейгом. Он прочитал его Теду – одно имя блистательнее другого.
– Только президента не хватает, – иронически хмыкнул Тед.
– Президента – какого? – попался на удочку Бартлетт.
– Соединенных Штатов, разумеется. Случалось мне с ним в гольф играть.
Пожав плечами, Бартлетт захлопнул папку.
– Сегодня не получится дельного обсуждения. Поедешь куда-то вечером?
– Нет, собираюсь остаться здесь. А прямо сейчас хочу вздремнуть.
Крейг с Бартлеттом вышли вместе.
– Сам видишь, это становится безнадежным, – заметил Бартлетт.
В половине седьмого Крейгу позвонили из детективного агентства. Отчет о Салли Росс.
– В доме Росс суета. Пытались ограбить квартиру сверху, но соседка вернулась не вовремя и застигла грабителя. Парня схватили – мелкий воришка, на него в полиции уже есть досье. Росс никуда не выходила.
В семь Крейг встретился с Бартлеттом у бунгало Теда. Теда дома не было. Они отправились к особняку вместе.
– Похоже, ты сейчас также непопулярен у Теда, как и я, – заметил Бартлетт.
Крейг пожал плечами:
– Знаешь, если ему охота отыгрываться на мне, пускай. В некотором роде причиной всему я.
– Как так?
– Ведь это я познакомил его с Лейлой. Сначала она была моей девушкой.
К веранде они подошли вовремя, не пропустив свежую шуточку «За четыре тысячи долларов в неделю вы можете пользоваться на Сайприс-Пойнт бассейнами. А за пять тысяч в них еще и воду нальют».
На коктейле Элизабет не появилась. Крейг сторожил ее, не покажется ли девушка на дорожке, но она так и не пришла. Бартлетт отошел к теннисисту с его подружкой, Тед разговаривал с графиней и ее компанией, на руке у него висла Черил. Сид с кислым видом стоял поодаль в одиночестве. Крейг подошел к нему.
– Что все-таки за доказательство? Черил пьяная была или, по своему обыкновению, чепуху несла? – осведомился он.
Он знал, Сид не возмутится, что из него выкачивают информацию. Он для Сида, как и для остальных пиявок из окружения Теда, – лазейка к деньгам Теда, но Крейг считал себя скорее вратарем: не обведешь – не забьешь гол.
– Скорее Черил давала свой обычный блистательный спектакль.
Мин с Хельмутом появились в столовой, когда гости уже расселись. Крейг отметил, какой у обоих измученный вид, какие деланые улыбки. Что ж… Они уже приблизились к критическому возрасту старения, болезней, смерти. Сегодня днем Сэмми доказала бессмысленность игры.
Сев, Мин пробормотала извинение за опоздание. Тед не обращал внимания на Черил, чья рука беспрестанно касалась его.
– Как Элизабет?
– Очень переживает, – ответил Хельмут. – Я дал ей успокоительное.
И чего Эльвира все теребит эту свою проклятую брошку, раздражался Крейг. Она устроилась рядом с ним. Он огляделся: Мин, Хельмут, Сид, Бартлетт, Черил, Тед, эта Михан. Он сам. Свободным оставалось одно место. Он спросил у Мин, кто придет еще.
– Шериф Элшорн. Он только что снова приехал. Беседует с Элизабет, – Мин закусила губу. – Пожалуйста, нам всем грустно, что мы потеряли Дору, но думаю, за ужином это лучше не обсуждать.
– А зачем шерифу понадобилось говорить с Элизабет Ланж? – изумилась Эльвира. – Он разве считает, что в гибели мисс Сэмюэлс что-то нечисто?
Семь пар каменных глаз отбили у нее охоту к новым вопросам.
Подали охлажденный фруктовый суп из персиков и клубники – фирменное блюдо Спа. Эльвира удовлетворенно ела свой. «Глобал» будет интересно узнать, что Тед Винтерс откровенно тревожился за Элизабет.
Она едва дождалась, пока придет шериф.
11
Элизабет, стоя перед окном бунгало, смотрела на особняк: гости потянулись на обед. Она настояла, чтобы Нелли ушла. «У тебя был очень трудный день, а мне уже хорошо». Опершись на подушки, она выпила чаю и съела тост, потом наскоро приняла душ, надеясь, что холодная вода прояснит голову. От снотворного в голове плыл туман.
Белый вязаный свитер и темные узкие брюки были ее любимым нарядом. Почему-то в таком, да еще босая, с небрежно закрученными волосами, она чувствовала себя сама собой.