Телефон зажужжал — это Томас прислал ему фотографию с лекции. Всё время до прихода соседей Ньют потратил на то, что пытался хоть что-то разобрать и переписать с расплывчатого кадра к себе, попутно вспоминая, что там ещё им говорили. Мало что получилось, и парень решил просто доделать потом.
Отправив Эдисону сообщение «Я тупею. Спасибо за дружбу. Передай профессору Джонс, что в её последней презентации была ошибка», он вздохнул и пошёл открывать дверь пришедшим Минхо и Терезе.
— Я хочу жрать! — первое, что завопил бегун, только успев перешагнуть порог.
— День был просто отвратительный, спасибо, а у тебя как дела?
— Я хочу жрать! — повторил Минхо, залезая в холодильник. — Кто пиццу доел?
— Ты. Ещё утром. — напомнил Рассел.
Парень выругался.
— Что тебе сказали? — спросил Ньют у Терезы. Та села на спинку дивана и с ухмылкой глядела на попытки Минхо найти в доме что-нибудь съедобное.
— Сказали, от полторы до двух недель ждать.
— Что-то быстро. Обычно, не меньше трёх.
— Мне просто везёт.
— Да, ты у нас просто победитель по жизни! — Ньют раскинул руки, указывая на всю комнату сразу. Тереза слабо улыбнулась.
Минхо вдруг надулся и подошёл к ним с самым злым выражением лица, на которое только был способен.
— Ага, Тереза — золотце. А вот я голодный хожу уже пятый час! Обо мне никто не хочет позаботиться? — пробурчал он.
— Я был уверен, что вы что-нибудь купите по дороге!
— Прости, мой порыв щедрости прошёл.
— Ну вот и молчи тогда.
— Тереза, ты слышала?! — Минхо возмущённо ткнул пальцем в улыбающегося Ньюта. — Он меня хочет голодом заморить!
— Да хватит вам, сами что-нибудь приготовим. — воскликнула Тереза, потирая руки.
Бегун усмехнулся.
— Давай. Вот Ньют у нас, например, гуру в приготовлении макарон. Чем ты похвастаешься?
— Ну, у меня рецепты посложнее. — она чуть склонила голову на бок и лукаво улыбнулась. — Макароны с сыром. Осилишь?
Ньют притворно ужаснулся.
— Даже не знаю… Я вряд ли смогу, это так сложно.
— Не волнуйся, я помогу, если что.
Дальше за картиной Минхо наблюдал чуть ли не с попкорном.
Тереза медленно, растягивая каждый слог, говорила Ньюту какие-нибудь элементарные вещи вроде «Кастрюльку мы ставим вот на этот чёрненький блинчик — он называется плита — и ждём, пока водичка закипит», а он с как можно более отстранённым видом на них кивал и иногда переспрашивал, оттопырив указательный палец.
Особо усердно Тереза обучила его «главной изюминке рецепта» — натиранию сыра.
— Вот, смотри, мы берём тёрку, берём сырок, прикладываем его к стенке, чуть-чуть придавливаем чуть-чуть, говорю, куда ты его впечатал?, и возякаем: вверх, вниз, вверх, вниз. Во-о-от, молодец. А теперь приподними тёрку — под ней будет сыр!
Ньют послушно оторвал тёрку от тарелки и издал восхищённый вопль.
— Получилось!
Минхо уже лежал на полу, скрючившись в три погибели от смеха. Даже Тереза, которой до этого момента удавалось держать себя «в образе» вдруг начала безудержно хохотать. Ньют сначала непонимающе смотрел на них, а потом смех напал и на него.
Через несколько минут они ели слегка переваренные макароны, всё ещё трясясь от остатков веселья. Ньют, хоть и пару раз чуть не подавился, почувствовал какой-то простой домашний уют, глядя на багрового Минхо, утверждающего, что ученик превзошёл мастера, и у Ньюта макароны вкуснее, на Терезу, которая сквозь смешки пытается внушить ему обратное.
По завершению их трапезы, когда Ньют уже по привычке поднялся с места, она собрала со стола все тарелки и, сложив их в раковину, стала мыть, хотя рядом стояла посудомойка. И когда он хотел помочь, только буркнула «Уйди, я обиделась» и, улыбнувшись, добавила, чтоб он во всём винил Минхо. Тот начал театрально извиняться, но в итоге просто получил подзатыльник.
А уже лёжа в кровати, Ньют вдруг вспомнил, что так до конца и не переписал ту лекцию.
Комментарий к Глава 4
Хочется мне какой-то флаффности, хоть ты что.
========== Глава 5. ==========
С самого утра над городом висели тяжёлые серые тучи. Холодный октябрьский ветер впервые за весь месяц дул с такой силой, что Ньюту пришлось укутаться в шарф, пряча в нём лицо почти до носа. А вместе с ветром летели сухие опавшие листья, навевающие на Нью-Йоркцев ту самую холодную осень, которая всем будет трепать нервы до тех пор, пока не выпадет снег.
Тереза сегодня оставалась дома. Одна. Ньют уже у дверей вдруг понял, что его это совершенно не пугает. Наоборот, он, кажется, доверяет девушке. Как ей удалось поменять его мнение о себе всего за два дня он не понимал.
На вопрос «Что будешь делать?» она ответила, улыбнувшись:
— Попробую прибрать ваш бардак.
Ньюту и такого ответа хватило.
В универе к нему как обычно подсел Томас и вывалил на парту гору листов с конспектами.
— Я писал всё это пол ночи! — то ли похвастался, то ли пожаловался Эдисон, тыча в листы пальцем. — И если этот старый хрыч не поставит мне «отлично», я его удушу!
Ньют мельком проглядел все исчёрканно-перечёрканные страницы и усмехнулся на недовольства друга.
— Ну, не знаю… Твои работы всегда мной написаны. Не думаю, что эти получились лучше. Ты их смутишь.
— А твои-то, интересно, где?
Ньют тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях.
— Ну и кто тут ещё их смутит?
Рассел в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.
— Слушай, у тебя случилось что-то? — спросил Томас уже без насмешки.
Тот неопределённо мотнул головой.
— Дома? С родителями?
— Да нет. Так… Сосед чудит.
— Баб водит?
Блондин не смог удержаться и улыбнулся.
— Вроде того.
Томас похлопал его по плечу.
— Поводит и успокоится. Ты же говорил, он спортсмен, да?
Ньют, хоть и не увидел в этом никакой связи, согласно кивнул.
День пролетел довольно быстро.
Тучи стали ещё тяжелее и мрачнее, в районе центра раздавались раскаты грома. Ньют считал, что дождь начнётся в ближайший час и будет поливать чуть ли не всю ночь, а значит его желание прогуляться разбивалось в дребезги.
Дома мало что изменилось — бардак всё тот же. Тереза лежала на диване и скучающе пялилась в телевизор. Ньют быстро поздоровался с ней и, не желая повторить прошлых ошибок, закрылся у себя.
Голова гудела. В комнате стояла ужасная духота, а открытые окна делали чуть ли не хуже. Парень приступил к злополучной лекции с ощущением, что его череп старательно распиливают на части.
Быстро стемнело, Ньюту пришлось зажечь маленькую настольную лампу, помигивающую из-за грозы. Через какое-то время прямо небо вспыхнуло, под ухом громыхнул новый раскат, и парень услышал ударяющиеся об асфальт и подоконник капли. Начался настоящий ливень.
Мало-помалу голову отпустило. Ньют, выдохнув, отодвинул от себя книги, потирая глаза. Неизвестно сколько он просидел в одном положении, вслушиваясь в шум за окном. Шелест воды навевал спокойствие и дремоту, так что Ньюту захотелось сейчас же завернуться в пледик и уснуть, чтобы его никто не трогал. Единственное, что удержало его от этого — Тереза, о которой он успел благополучно забыть.
Прислушавшись, он не услышал ничего. Даже телевизора. Это его немного насторожило. На часах было почти восемь — до прихода Минхо ещё часа два-три. Но не сидеть же у себя весь вечер, это глупо…
Ньют сошёлся на том, что всё-таки нужно выйти «из своей берлоги» и, хотя бы натянуто, поговорить с девушкой, например, о том, как прошёл день, чтобы им обоим, возможно, было не так неловко друг с другом. Хотя, кажется, неловко тут только ему одному.
Телевизор, как он и думал, был выключен. Тереза, поджав колени к груди и слабо обхватив их руками, сидела к нему спиной, прислонившись к диванному подлокотнику. Подойдя поближе, он увидел, что девушка спит, оперевшись щекой на своё же плечо, из-за чего прядь тёмных волос падает ей на лицо, слегка скрывая его часть. Длинные ресницы чуть вздрагивали во сне, губы были по-детски надуты, а сама она всем этим спящим «калачиком», в который она для уюта и тепла сжималась, напомнила Ньюту его сестёр. Эти мысли сами собой вызвали у него улыбку, но ему тут же пришлось себя одёрнуть.