Так вот, удачно пошутив над «неразумным папашей», она спокойно направлялась в свою половину, когда в квартиру ворвались два лихих хлопца, упомянутые выше и нисколько не внушавшие своим хулиганским видом дружеского доверия.
Первый, достигший двадцатидвухлетнего возраста, был достаточно низкорослый и выделялся невыдающимся телосложением, не лишенным, однако, физической силы, что отчетливо определялось через выпиравшие сквозь спортивный костюм грудные мышцы и мощные бицепсы; круглая голова его была острижена коротко и отличалась светло-русыми волосами; глаза, отражавшиеся серо-зеленой окраской, «метали» гневные взгляды и грозные «молнии», по-видимому «поясняя», что их владелец обладает безжалостным и очень скверным характером, направленным исключительно на достижение лишь своих низменных целей; на левой щеке, гладкой и белокожей, выделялся широкий шрам, пересекавший всю ее длину от виска и до са́мого окончания нижней челюсти; нос был небольшой, слегка сдвинутый набок, выдавая пристрастие к уличным дракам; тонкие узкие губы кривились в недружелюбной усмешке, обозная человека в себе вполне уверенного и в любом случае готового идти до конца; среди преступников он имел прозвище Костя-киллер, что указывало на его пристрастие к «насильному отбору» человеческих жизней; впрочем, он имел и нормальное, человеческое, имя и от рождения назывался Беркутовым Константином Николаевичем.
Второй – это Михайлов Алексей Борисович, имевший преступное погоняло Слон, полученное им из-за его огромного роста, совмещенного как с мощным телосложением, так и с отъявленной глупостью; говоря по-простому, имея накаченное, сильное тело, он в дополнение ко всему обладал крупной обритой на лысо головой, в которой совершенно не ощущалось наличие разума (про таких людей обычно принято говорить: он бездумный, словно торпеда). Именно такими первоначальными характеристиками и обладал этот двадцатипятилетний мужчина, на вид выглядевший, как минимум, тридцатипятилетним; такое впечатление обуславливалось еще и смуглым лицом, обозначенным округлой формой и «изъеденным» старившими его морщинами, – взгляд серых глаз на нем был наполнен тупостью, выражавшей полное доверие ко всему, что только не делал его более умный криминальный сподвижник; остальные отличительные черты ничуть не умаляли первого впечатления: большие мясистые губы постоянно невольно причмокивали, создавая впечатление, что этот человек совершенно не управляет своей естественной мимикой; носа практически не было видно, лишь на конце круглая «сливка-картошина» напоминала, что он все же присутствует; уши были настолько плотно прижаты к гладкому черепу, что создавали впечатление их либо отсутствия, либо полного сглаживания; челюсти чуть выпирали вперед, придавая ему сходство с бездумной гориллой… одет парень был также, как и его предводитель, в спортивный костюм темно синего цвета, плотно прилегавший к его просто исполинскому корпусу.
Азмира не успела еще даже приблизиться к деревянному перекрытию, отделявшее ее помещение, как в комнату, отталкивая и без того шатающегося папашу, ввалились эти два грозных субъекта, в своих повадках отмеченных дерзкой преступной наклонностью. Отец в это время как раз говорил:
– Дочка, а водку?.. Ты что, разве забыла?
– В сторону, «мерзкий бомжара»! – грубо воскликнул Костя, именуемый кроме этого киллер, а затем небрежно ударил хозяина в грудь и наставительным тоном добавил: – «Пшел» прочь, «вонючая гнида»!
Мужчина, потеряв равновесие, засеменил своими маленькими ногами, пытаясь все же его сохранить, но так и не смог этого сделать, вследствие чего завалился на спину, грузно плюхнувшись на пол.
– Азмира, беги! – только и успел крикнуть он что было мочи, но сие предостережение прозвучало уже достаточно поздно.
Тагиева хотя и бросилась бежать к своей комнатушке, но поступила так, скорее, машинально, чем надеясь спастись: она прекрасно понимала, что никакие фанерные преграды не смогут удержать двух нахальных парней, обезумивших и свирепых, а еще и подкрепленных значительной силой; и действительно, не успела она ухватиться за ручку, как ее запястье оказалось перехвачено Беркутовым; сильно дернув, он бросил красавицу на обоссанный папой диванчик и тут же бросился следом, чтобы не позволить девушке поднять обратно, а заодно и попытаться ее по-хорошему обездвижить. Она, успев на съемной квартире переодеться в обычную одежду, удобную в повседневной жизни и включавшую в себя клетчатую рубашку, кроссовки и джинсы, отчаянно сопротивлялась, отбиваясь всеми своими незначительными силёнками и не подпуская к себе незнакомого человека, дерзкого и грубого, а еще и невероятно настойчивого; с этой целью она пинала его ногами и, как мельница, махала перед собою руками.