Камо снова стал помышлять о побеге…
Много трудного, порой страшного предстояло испытать ему и его товарищам. Но историю нельзя было повернуть вспять.
И полбеды было, что в ЦК входил Малиновский, полбеды было, что совещание, которое было устроено в Лейпциге после конференции с представителями III думы – Полетаевым и Шуркановым, было тоже детально известно полиции: Шурканов также оказался провокатором. Несомненно, провокатура губила работников, ослабляла организацию, но полиция была бессильна остановить подъем рабочего движения, а правильно намеченная линия вливала движение в правильное русло и растила все новые и новые силы.
Эти слова принадлежат Надежде Константиновне Крупской.
Прорастали злаки из семян, посеянных на ниве Истории. Их колыхал горячий ветер – предвестник надвигавшейся новой бури.
И уже катилось по России, вздымаясь новой революционной волной, эхо Ленских событий.
В петербургских «Крестах» комплектовали этап. Унтер-офицеры конвоя выстраивали осужденных. Отдельно – ссыльнопоселенцев, отдельно – в штрафные роты и крепость, и особо – каторжных: в серых робах с бубновыми тузами на спинах.
– Каторжный второго разряда Путко Антон Владимиров! Выходи!
Привычно поддерживая рукой кандальную цепь, Антон вышел из шеренги и примкнул к колонне.
Сосед, рыжебородый, веснушчатый, оглядел его:
– Дывлюсь, знакомый? Не ты ль вел меня за Олькушем, на Краков, к товарищу Юзефу?
Путко пригляделся. Узнал. Обрадованно воскликнул:
– Я! – Переложил цепь из руки в руку. – Здравствуй! Наконец-то повезло. – Задержал его шершавую ладонь. – Ну как тогда, добрался?
– О чем разговор!
– Ну и что дальше? Я ведь ничего не знаю: как в феврале сцапали – так сегодня первый раз за полгода из одиночки. Было?
– Еще как!
– Где?
– В Праге. – Рыжебородый облизал сухие губы. – Пивко там какое!
– Постой, постой! – Антон прикрыл глаза. – От вокзала, по Вацлавской площади вниз, потом направо, на Пшикопе, и еще раз направо… Башня там с флюгерами?
– Точно. Прашна брана. Пороховая башня, – тоже зажмурился арестант. – Рядом с ней и было: в Народном доме чешских товарищей.
– Теперь мне все понятно, – проговорил Антон.
Нагнулся, попробовал, плотно ли сидят на сыромятных манжетах кандалы.
– Расскажешь подробно по дороге. Путь-то дальний…