Вот и сейчас я сидел в неудобном кресле очередного шестиместного двухмоторника. Впереди было еще два отрезка пути по воздуху, потом полсотни километров по грунтовке. А там – строящийся офис, неизвестная информационная система, которую надо запустить в кратчайшие сроки, бытовая неустроенность и полное отсутствие Интернета. Словно в первые послеинститутские годы вернулся. Молодой специалист на стройках родины, ага.
Когда я подошел к самолету, он еще был пуст. Вскарабкался в салон, огляделся, уселся на последний ряд. При аварии в хвосте безопаснее, судя по статистике, да и пропеллеры не так шумят. Рюкзак под сиденье, панама на глаза, самое время отправляться. Вот только назначенный вылет все откладывается и откладывается.
Самолет качнуло. Я открыл глаза и увидел старикана с мощной гривой белых волос. Тот вскарабкался в салон и как-то сразу занял весь объем. Высокий, но не толстый, а просто большой. Он протиснулся между передними сиденьями и сел сбоку от меня, через проход.
Я уже совсем собрался продолжить дремать, тем более предстоящий перелет был сегодня не первым и, к сожалению, не последним, но взгляд зацепился за странный багаж моего нового соседа. Многие здесь ходят с современными рюкзаками, кто-то предпочитает вещмешки или сумки, даже чемоданы на колесиках бывают, но это… Передо мной был классический советский брезентовый рюкзак, словно вернувшийся из детства. Я с таким в походы ходил в школе. Добела выцветший, местами заштопанный, но вполне целый и исправный.
Старикан заметил мой интерес к реликту советской эпохи и спросил по-русски густым гулким голосом:
– Что, заинтересовались, молодой человек?
– Ну да, это что-то… из детства.
– Мой боевой товарищ. Почти во все экспедиции со мной ездил. Умели раньше делать!
Мое мнение о подобном предмете снаряжения было далеко от восторженного. И лямки неудобные, и форма неоптимальная, да и тяжелый он сам по себе. Но обижать будущего попутчика не хотелось. Просто молча кивнул.
– Нам теперь долго лететь вместе, так что давайте знакомиться. Евстахов Иван Андреевич, биолог. Изучаю пресмыкающихся и прочих не очень уважаемых женщинами существ.
– Да уж, здесь вам работы – конца-краю не видно! Меня зовут Влад, фамилия Воронов. Программист.
– Влад – это Владимир или Владислав?
– Если не трудно, зовите просто Владом. Всю жизнь меня так звали, привык.
– Очень приятно познакомиться! Вы по делам службы?
– Да, начальство распорядилось. С другой стороны, не самый плохой вариант – посмотреть мир за казенный счет. Не бывал пока в здешних краях.
– Давно из-за ленточки?
– Чуть меньше двух лет. Местных. А вы?
– Непростой вопрос. В местных годах так толком и не научился считать. Уехал в начале девяностых, когда руководство страны положило penis masculini на всю отечественную науку. Прошу прощения за латынь, мы вроде в мужской компании.
– Вы, получается, один из местных первопроходцев?
– Ну вы скажете тоже! Разве что с научной точки зрения. Я описал и классифицировал значительную часть местной ползающей фауны. Если читали «Памятку переселенца», имели возможность оценить мою работу. Раздел про опасных змей и пресмыкающихся написан мной.
– Очень внушительно написано. Вы каждую из этих тварей видели лично?
– Естественно, а то как бы я про них писал, ни разу не подержав в руках?
Меня в свое время трясло от одного описания лохматых гадюк, гигантских сколопендр и плюющихся ящериц, а тут еще и в руки их брать? Нет, ребята, без меня.
– Насчет непочатого края работы, это вы верно заметили. Новый Мир исключительно богат моими подопечными. В Советском Союзе водилось всего с полсотни видов змей, а здесь… Только я описал двести четырнадцать видов! И работа далеко не закончена, регулярно встречаю новые необычные экземпляры. Восемьдесят семь видов ящериц, причем это только те, что случайно подвернулись под руку. Попутный результат, так сказать.
– Да, внушает! И что же, все они смертельно опасны?
– Нет, конечно! Каждая рептилия абсолютно безопасна, по крайней мере до тех пор, пока живет своей рептильей жизнью и не встречает человека. А вот когда человек приходит в ее среду обитания и нарушает привычные змее порядки, тогда бедной змейке приходится защищаться.
– Не спорю, но так можно сказать про любое животное. Но все-таки сколько змей здесь ядовиты?
– Мне известны сорок шесть видов змей с ядом, опасным для человека. У семнадцати яд смертельно опасен. И у трех он смертелен абсолютно. Сыворотка не помогает, укушенный умирает в течение нескольких секунд после укуса. И еще две смертельно ядовитые ящерицы, одна кусает, другая плюется ядом.