- Ну, это ты у нас полиглот, а я рядовой участковый врач, который из иностранных знает рецептурную латынь, немного школьный английский и матерный русский… Причём, последний регулярно практикую!
- Ну, я тебя и в нём превзошёл, поверь!
- Не сомневаюсь, - она сделала глоток, вкус вина был сочным и насыщенным, а кислотность не жёсткой, - Дорогое? Ну, конечно, чего же спрашивать, разве у Марка Антония, что-то может быть дешёвым? – задала она сама себе риторический вопрос.
- Опять! Кроме тебя, никто не догадался меня так называть, даже родители!
- Люблю историю…
Он сидел напротив неё на таком же высоком стуле. Интеллигентный мужчина приятной наружности. Из-под узких прямоугольников очков на неё глядели знакомые умные с лукавой хитринкой глаза, аккуратная тёмно-каштановая бородка скрывала низ лица и красивый излом губ, плавно переходя в баки, а те, были продолжением стильной аккуратной стрижки. Широкая линия плеч и развитая мускулатура выдавали в нём, хоть и бывшего, но спортсмена, накачанная, гладкая, почти безволосая грудь, пропорционально переходила в сужающиеся кубики пресса, по контрасту с могучим разворотом плеч. Он водил указательным пальцем по краю фужера и о чём-то думал. Людмила рассматривала его руки: «как у музыканта длинные пальцы, правильной формы аккуратные ногти, подвижные кисти…»
- Люси, расскажи мне про Марка Антония, - неожиданно попросил он.
- Ну, что рассказывать? – задумалась она на минуту, - Марк Антоний – древнеримский политик времён Цезаря и Клеопатры, даже не знаю, кто из них известней, наверное, всё-таки, она. Антоний происходил из древнего, но лишь недавно возвысившегося плебейского рода. Кстати, своим родоначальником Антонии считали Геракла. В молодости он проводил время в кругу столичной «золотой молодёжи», в те времена молодёжь ничем не отличалась от современной: те же пьянки и кутежи. Этим он изрядно подпортил свою репутацию…
Глава 3.
В это время раздался звонок в домофон, и Марк пошёл встречать курьера с пиццей…
Через несколько минут он вернулся с большой красочной коробкой,
- Ещё горячая! – открыл крышку, - гляди, всё как ты любишь: сплошные сыры!
- Ты не забыл?!
- Конечно, нет! Помню все твои средиземноморские замашки, - потом достал большие плоские тарелки, идеально белоснежные, как и всё в его доме, и плюхнул Людмиле большой треугольник пиццы. Она была божественна. Запах горячего белого хлеба и сырные ароматы били в нос, выгоняя слюну. Людмила прикусила самый кончик, за ним потянулся волокнами расплавленный сыр, и она отхватила кусок, набив целый рот. Марк смеялся,
- Ну, что скажешь? - и так же, как она откусил по-крупному.
Отвечать с набитым ртом было невозможно, и девушка подняла вверх большой палец. Он радостно кивнул…
Они не остановились, пока не приговорили всю пиццу, запивая её Шабли.
- Люси, как ты думаешь, к каким блюдам это вино подаётся?
- Не знаю, но к пицце подошло в самый раз, - пожала она плечами, сыто откинувшись на спинку стула.
- Вообще-то, его рекомендуется подавать охлажденным к копченой рыбе, устрицам, крабам, креветкам и блюдам из мяса птицы…
- Но ты же, крабов не предлагал, - логично возразила она.
- Ну, да, как всегда, выкрутилась…
- Марк, мне пора, - она поднялась со стула и сделала попытку вернуться в спальню, чтобы одеться, но он остановил, накрыв её руку своей ладонью.
- Ты спешишь?.. Куда?.. Тебя ждут?
- Да…
- Тот хорёк, что открыл мне дверь твоей квартиры? Кто он?
- Странно, что ты так долго держался и не спросил раньше… Мой мужчина… - она выдернула руку и пошла одеваться. Он остался сидеть на стуле.
Она быстро собралась, придирчиво осмотрев себя в большом зеркале, всё, как обычно, никаких следов… Потом, вернулась на кухню,
- Марк, была очень рада тебя видеть, - холодность и отчуждение появились в ней одновременно с одеждой. Девушка, словно по волшебству, была собой в его рубашке, той самой Люси, которую он помнил все эти годы разлуки, а сейчас, переодевшись в своё, будто, обросла душевной бронёй и стала чужой и посторонней, - мне пора…
- Кто он тебе? Муж?
- Нет, просто, мы живём вместе, уже два года…
- Значит, не вместе, - он рассуждал вслух, - за два года нормальные люди в брак бы уже вступили. Ты его не любишь! – осенило его, - и он не любит! Иначе, настоял бы!
- Марк, не сочиняй ничего, пожалуйста, ты же знаешь моё отношение к браку, мне формальности не нужны, потом заколебёшься…