Радостное, многоголосое «ура!» прокатилось по лесу, но Лавриненко поднял руку, требуя тишины:
— Комбрига нашего наградили орденом Ленина, и он теперь уже не полковник, а генерал–майор…
Еще одно «ура!» раздалось вслед за его словами, и тут же строй танкистов рассыпался. Они сначала бросились обниматься друг с другом, а потом подбежали к взводному, подхватили его на руки и стали качать, высоко подбрасывая вверх. Бедный между тем включил фары своей тридцатьчетверки, Борзых из пачки, принесенной Лавриненко, вручили еще один боевой листок и заставили громко читать приказ наркома обороны, в котором говорилось:
«Всем фронтам, армиям, танковым дивизиям и бригадам. 4‑я танковая бригада отважными и умелыми боевыми действиями с 4.10 по 11.10, несмотря на значительное численное превосходство противника, нанесла ему тяжелые потери и выполнила поставленные перед бригадой задачи прикрытия сосредоточения наших войск.
Две фашистские танковые дивизии и одна мотодивизия были остановлены и понесли огромные потери от славных бойцов и командиров 4‑й танковой бригады.
В результате ожесточенных боев бригады с 3‑й и 4‑й танковыми дивизиями и мотодивизией противника фашисты потеряли: 133 танка, 49 орудий, 8 самолетов, 15 тягачей с боеприпасами, до полка пехоты, 6 минометов и другие средства вооружения. Потери 4‑й бригады исчислялись единицами.
…Боевые действия 4‑й танковой бригады должны служить примером для частей Красной Армии в освободительной войне с фашистскими захватчиками.
Приказываю:
1. За отважные и умелые боевые действия 4‑ю танковую бригаду именовать: «1‑я гвардейская танковая бригада».
2. Командиру 1‑й гвардейской танковой бригады генерал-майору Катукову представить к правительственным наградам наиболее отличившихся бойцов и командиров…».
Несколько минут бойцы оживленно обсуждали эту новость. Дмитрий подождал, пока улеглось возбуждение бойцов, а потом, сразу как–то посерьезнев, сказал:
— Теперь о главном. Завтра у нас будет жаркий день. По всему видно, что на штурм Скирманово пойдем в первой десятке. Не вышла бы только осечка, сами видели, как они нас в прошлый раз…
Несколько секунд танкисты молчали. Они знали, что такое Скирманово и что значит идти в это пекло в первых рядах. Для каждого предстоящий бой мог оказаться последним.
— Это ты зря, командир, — первым прервал неловкое молчание Бедный, — я бы лично обиделся, если б нас в таком деле затолкали куда–нибудь в резерв. Да провалиться мне на этом месте, если я завтра труса спраздную.
За Бедным стали высказываться и другие:
— Скирманово, конечно, не прогулка под луной, но брать-то все равно придется…
— Ходят слухи, что фрицы притащили туда какие–то новые пушки, любой танк, говорят, насквозь прошивают…
— Да, для такого штурма броню бы лобовую потолще…
— Да ствол покривей. Чтобы, не вылезая из–за бугра, бить по Гансам прямой наводкой…
— Тогда уж кривой наводкой…
Бойцы засмеялись.
— А вообще–то, командир, ты напрасно переживаешь, — хитро улыбаясь, сказал Борзых. — Назад не попятимся. Даю тебе полную гарантию. Не хотел я об этом говорить, но раз уж у тебя сомнения, то скажу. Ты думаешь, почему мы отступать не умеем? Да потому, что у нашей машины задней передачи нет. Коробку ж собирать доверили Бедному, и что он там насобирал, никто не видел, а когда мы уже в эшелон погрузились, смотрю, он с собой какой–то ящик волокет. Спрашиваю его: «Что это такое?». Ну тогда он мне по секрету и шепнул, что это, мол, после сборки коробки запчасти остались…
И снова разговор принял веселый оборот: шутки, прибаутки, розыгрыши. Вроде бы и не было перед тем серьезной беседы, вроде и не идти им завтра на смертный бой с сильным и коварным противником.
Дмитрий понял, что больше тут никаких слов не требуется. Каждый из его подчиненных, понимая всю важность и опасность предстоящей операции, внутренне уже готов к бою и с нетерпением ждет его, нервно отсчитывая часы до рассвета. А эти словесные пикировки — лишь прикрытие, желание отвлечься от дум о завтрашнем дне, лишь средство не показывать друг другу своего волнения.
Несколько минут Лавриненко и сам стоял с бойцами, шутил, смеялся. А потом вспомнил вдруг, что начальник политотдела И. Г. Деревянкин приказал всем быть готовыми к митингу. Надо было заканчивать возиться с машинами и начинать приводить себя в порядок: похоже, скоро сыграют общий сбор.