Не забывайте Лильку».
«…Посылаю Вам вырезку из нашей областной газеты «Молот», в которой написано и обо мне. Думаю, что Вам будет приятно узнать, что кое–чего добились уже и ваши дети.
Галя. г. Ростов–на–Дону».
«Я служу на Камчатке. Уже есть несколько благодарностей от командования. У меня приятная новость: нашлись мои бабушка и тетя. Какое это счастье — найти родных людей, но знайте, что Вы для меня мать и я всегда буду гордиться этим.
Любящий Вас Юрий».
«…Вчера получили от Вас посылку с одеждой. Не знаем, как и благодарить Вас, нашу самую чуткую, самую внимательную и добрую маму. Недавно у нас в библиотеке прошел диспут на тему: «Кого можно назвать человеком с большой буквы?». Мы сказали, что таким человеком для нас являетесь Вы.
Обнимаем и целуем Вас крепко–крепко.
Ваши дети, ваши девчонки».
К сожалению, не всех авторов этих писем удалось разыскать. Ведь написаны–то они были много–много лет назад, не под всеми стоят фамилии, конверты с обратными адресами давно утеряны. Как сложились судьбы этих людей, кто и что встретилось на их жизненном пути, теперь уж трудно узнать. Хотя нет–нет да и придет вдруг мне, автору этой повести, откуда–нибудь письмо с историей из жизни бывших детей–блокадников или с просьбой поискать однокашников по детскому дому.
А то и кто–нибудь из земляков моих такое вдруг расскажет, что и хотел бы придумать, да не придумаешь.
Как–то из станицы Передовой приехал мой старый знакомый учитель Николай Васильевич Ющенко. «Помню, — говорит, — ты занимался поиском материалов о детдомовцах. Хочешь узнать интересную историю? Тогда приезжай к нам в станицу, познакомлю тебя с человеком, который на седьмом десятке лет выяснил вдруг, что в его судьбе все перепутано, он как бы и не он совсем, хоть жизнь заново начинай».
История, которую я услышал, приехав в Передовую, и впрямь оказалась удивительной.
Николай Дмитриевич Трегубенко по документам родился в Передовой, всю жизнь прожил в этой станице, здесь похоронены его родители, здесь он вышел на пенсию, хотя продолжает работать в местной школе–интернате учителем по труду, а летом во время отпуска занимается сбором лекарственных трав, которых здесь хоть косой коси.
Словом, как говорят в народе, жил он поживал да добра наживал. Но вот однажды встретил свою давнюю хорошую знакомую Александру Яковлевну Поколову, а она вдруг и говорит ему: «Хочу я тебе, Николай, открыть одну тайну. Жизнь ты свою, считай, прожил, бояться тебе теперь нечего. Так вот. Никакой ты не Николай Дмитриевич, а на самом деле Геннадий Яковлевич. И фамилия у тебя вовсе не Трегубенко, а Азанков. Да и родился ты не в Передовой, а в городе на Неве. Ленинградец ты, блокадник, из тех, кого привезли в нашу станицу в 1942 году.
После той блокадной голодухи ты был хилым и болезненным. Мы хотели взять тебя в свою семью, но ситуация сложилась так, что усыновили тебя Трегубенко. Может, обидишься на меня за эту правду, но, если захочешь узнать правду о своей настоящей семье, ищи документы в Ленинграде.
В глазах потемнело у Николая Дмитриевича от такого известия. Несколько дней он не находил себе места, мысленно прокручивая в памяти все, что помнил из начала своей жизни.
Вспомнилось ему, что когда–то от злых языков он действительно слышал, будто бы он у родителей приемный сын. Но потом узнал, что это не о нем речь, а о другом ребенке-подкидыше, который когда–то был в их семье, но умер.
На этом Николай успокоился и, поскольку других родителей, кроме отца и матери Трегубенко, не помнил, утвердился в мысли, что он и есть их настоящий сын, а все эти нашептывания — досужие сплетни. Но, как оказалось, теперь рядом с ним всегда были люди, которые хорошо знали его семейные тайны, но молчали. От них–то и узнал он, что у супругов Трегубенко своих детей вообще не было. Хотя они очень хотели их иметь. Зная это, кто–то из передовцев и подкинул им малыша. Они сразу же зарегистрировали ребенка в сельсовете, назвав Николаем.
Когда началась война, отец, Дмитрий Николаевич Трегубенко, ушел на фронт, а мальчик в конце 1941 года неожиданно заболел и умер.
Мать, Анастасия Максимовна, тяжело перенесла потерю приемного сына и очень переживала, как теперь сможет объяснить мужу, почему не уберегла ребенка. Как раз в это время в станицу привезли детей, эвакуированных из блокадного Ленинграда.