Барбашов ухмыльнулся.
Ремизов сначала с укоризной смотрел на сержанта, потом, заразившись непринужденностью командира, сам засиял довольной улыбкой. Клочков заметил это и снова насупил брови:
— Смешно?
Ремизов неопределенно пожал плечами.
— Так ведь вы изображаете, будто на самом деле… — начал было он.
Но Клочков перебил его:
— А то не на самом деле. Выдумал я это все. А может, еще рассказать старшему политруку, как ты каптерщику в классе наговор устроил? Помнишь? Когда к инспекторской готовились?
— Как это? — не понял Барбашов.
— Просто, — усмехнулся Клочков. — Спать тот был здоров. Вот как-то на занятиях и случилось. Тот задремал, а этот давай ему на ухо шептать: «У-рр-а! У-рр-а!» Не знаю, уж чего каптерщику померещилось, только он вдруг вскочил, как дурной, и на весь класс: «Ура!»
— Да не так это все. Не я это! — взмолился Ремизов. — Вот вы говорите…
— Ну да, не ты! — не стал слушать его сержант. — Могу и еще кое-что вспомнить…
— Разрешите доложить? — обратился Ремизов к командиру. — Если хотите знать…
Барбашов махнул рукой.
— Ясно, мне все ясно… Ну что ж, товарищи, надо двигаться. Разбирайте свои вещи, и пошли. Теперь у нас дорога одна — на восток.
Ремизов вздохнул и сердито надвинул каску по самый нос. Все встали.
— Еще не воевали, а уже отступать собираемся, — ни на кого не глядя, проговорил Косматых.
Барбашов посмотрел на него долгим, испытующим взглядом. В голосе пулеметчика было столько тоски, что Барбашову сразу стало как-то не по себе. И хотя Косматых ни о чем его не спрашивал, он все же посчитал необходимым ему ответить.
— Мы не отступаем, дорогой казак. Мы несем Знамя, — начал было он. Но его перебил Ханыга:
— Одним словом, вперед на восток, где солнце всходит! — на полном серьезе проговорил он и, забросив на спину вещмешок, побрел навстречу разгорающемуся светилу.
ПЕРЕПРАВА
Отряд без остановок прошел около двадцати километров. Барбашов надеялся догнать фронт где-нибудь восточнее Смолевичей и двигался ускоренным маршем. Шли чащей, через болота, по мягким пахучим зарослям густо разросшегося багульника. Разговор между собой не вели. Только изредка перебрасывались короткими замечаниями, когда над лесом или в стороне неожиданно раздавался гул моторов. Тогда как по команде все останавливались и, чутко прислушиваясь, старались на слух определить, чей это гул и в каком направлении он движется. Сюда, в чащу, гул доходил уже ослабленным и, может быть, оттого казался особенно нудным. А может быть, и потому его неприятно было слышать, что почти во всех случаях он начинался где-то за спиной, быстро обгонял идущих и замирал далеко впереди.
Чтобы не сбиться с направления и раньше, чем наступят сумерки, не выйти на чистое место, Барбашов то и дело сверял маршрут с картой. Но в лесу было слишком мало заметных ориентиров. Просеки на карту не наносились, а триангуляционные точки попадались редко. Карта помогала слабо. И все-таки без нее, ему казалось, он был бы как без глаз.
Первый привал сделали в полдень, когда пропитанный запахами леса воздух от жары стал тяжелым и душным. Даже в тенистых зарослях не чувствовалось прохлады. Ветра не было, но с выгоревших от зноя полян нет-нет да и тянуло сухим ароматным теплом. И от этого размаривало еще больше.
Клочков по каким-то одному ему известным признакам отыскал в ольшанике ручей. Тут и решили остановиться. Бойцы сбились у прохладной жилки, сплошь устланной по дну палым листом, с наслаждением напились и поменяли во фляжках воду. Барбашов приказал всем вымыть ноги и только после этого, пока сохли портянки, разрешил перекусить. Костра не разжигали, так как варить и жарить на нем было нечего. Потом опять шли на восток — прямо. Однако казалось, что отряд все время движется по кругу, в обход солнца, так как оно давно уже было справа, а после привала даже светило откуда-то из-за спины.
Обошли стороной большое топкое болото. Неожиданно Ханыга привстал на цыпочки и вытянул шею.
— Вроде опять река впереди, — доложил он командиру.
— Где видишь? — спросил Барбашов и заглянул под деревья. — Точно, река. Это Березина. Однако двигаемся мы быстро. По моим предположениям, до нее еще идти бы да идти. И вышли мы к ней где-то между Чернявкой и Березином.