— В бой вступайте только в случае самой крайней необходимости, — предупредил Щука разведчиков. — От нас в первую очередь требуют сведений. Ну, а если уж придется, помните: мы из Железной, — смягчил тон майор и отпустил собравшихся.
Рядом с ним находился только командир танковой роты.
— Выступаем немедленно, — объявил Щука. — Маршрут вам ясен?
— Вполне.
— Тогда ведите роту. Связь со мной держите постоянно.
Они подошли к машинам, и Щука поднялся на борт танка. На КВ он был впервые. Да и видеть-то их ему приходилось до этого всего лишь два-три раза. Могучие боевые машины только начали поступать на вооружение. КВ выглядел настоящей крепостью. Это впечатление усилилось еще больше, когда майор занял место внутри танка. Он с восторгом оглядел светящиеся шкалы приборов, расположенные перед механиком-водителем, осветил лучом фонарика другие отсеки и почему-то подумал, что, пожалуй, впервые в своей командирской практике отправляется на выполнение боевого задания не со своими подчиненными. Нет, Щука не сомневался в танкистах. Их сосредоточенные, несколько даже хмурые лица убеждали его, что народ в экипаже подобран стойкий, под выстрелами такие, конечно, не дрогнут.
Щуке дали шлемофон. Он надел его и сразу услышал в наушниках шум и потрескивание. Потом откуда-то издалека донесся голос командира роты:
— Можно двигаться?
— Давай, давай! — разрешил Щука и не удержался от шутки: — Ночь темная, кобыла черная. Погоняй да смотри — не черт ли везет.
Механик-водитель запустил двигатель. Танк качнулся и плавно поплыл по мелколесью.
Как командир роты находил ориентиры, чтобы выдерживать маршрут, Щука толком не понял. Но все тропки, все дороги, которые надо было пересечь, они пересекали. Командир роты докладывал об этом очень четко, а майор фиксировал свое положение на карте.
Вдруг смотровая щель танка осветилась. И тотчас же за броней послышались частые, глухие выстрелы. По броне зацокали пули.
— Наткнулись на разведгруппу противника, — доложил командир роты.
Щука протиснулся к командиру танка:
— Что там видно?
— Да ничего. Разогнали уже всех, — меланхолично ответил тот.
— Кто разогнал? — не понял Щука.
— Ударили с головной машины из пулеметов и разогнали.
— Ловко у вас получается, — улыбнулся Щука, подумав о том, насколько могла бы задержать эта группа стрелковый взвод или даже роту. Он нанес место встречи на карту и снова задумался: «Почему танкисты приняли эту группу за разведчиков врага? А может, это как раз были свои?»
Щука связался по радио с командиром роты. Выслушав майора, капитан Сизов сразу попросил:
— Разрешите осмотреть местность?
— Если найдете убитых, их документы доставьте мне, — приказал Щука. Рота продолжала движение. Через несколько минут командир роты уже докладывал:
— Убитых не обнаружено. Подобраны немецкая каска и ручной пулемет.
— Значит, это точно были разведчики противника, — согласился майор, хотя по-прежнему не мог понять, откуда враг зашел во фланг Железной? Ведь, по данным штаба корпуса, немцам еще не удалось продвинуться далее Ошмян.
Рота переправилась вброд через Ольшанку, продвинулась еще на несколько километров и остановилась на опушке перед полем, за которым тянулась дорога на Рамцели. Рассвело. Щука вылез из танка и залег у самого края опушки. Отсюда не только хорошо было видно все, что делалось на дороге, но и слышно: по ней проехало несколько мотоциклистов. Теперь уже Щука не сомневался в том, что это были немцы, так как двигались они с запада на восток.
Потом дорога надолго опустела. Но как только солнце поднялось над лесом, по ней прошла целая колонна. Тупорылые немецкие грузовики везли пехотинцев и какое-то имущество. Гитлеровцы были в касках. Винтовки с примкнутыми штыками они держали между колен. Щука записал в блокнот номера машин и зарисовал опознавательный знак — буйволиную голову с гривой и рогами.