Когда все выделенные в разведку люди были отправлены, Щука, усадив на уцелевшую транспортную машину и два броневика еще один взвод, двинулся во главе этого отряда в рейд — подальше, в глушь, к деревне Липовичи. Достать провиант было сейчас так же важно, как привести «языка». И поскольку генерал впервые поставил перед разведчиками такую задачу, Щука решил выполнить ее сам, тем более что в этом направлении разведчики еще не предпринимали никаких действий.
Двигались всю ночь. К Липовичам подошли, когда деревня еще спала. Предутреннюю тишину не нарушал даже лай собак. Со всех сторон ее окружали поля, и она выглядела островом в море колосившейся ржи. Разведчики долго наблюдали с опушки леса за тем, что делается в деревне. Подползти к огородам по ржи не составляло никакого труда. Но машины с рассветом были бы замечены сразу, и потому Щука решил без надобности не рисковать, понапрасну шума не поднимать, а выслать поначалу в деревню пешую разведку. Оставив с бронемашинами за себя старшим командира взвода и проинструктировав его, как и что делать в случае если разведчики наткнутся на засаду, Щука с тремя бойцами скрылся во ржи. Вскоре разведчики достигли огородов. Отсюда они разошлись в разных направлениях. Майор выбрал в качестве объекта маленькую, вросшую в землю хибарку с нависшей над окнами, словно козырек над глазами, крышей и, раздвинув у самой земли прутья плетня, вполз на огород. В нос ему ударил запах укропа, и сразу же мучительно захотелось есть. Щука стиснул зубы и пополз дальше. Чутье подсказывало ему, что если в деревне и есть немцы, то в этой хибаре они вряд ли расположились на ночлег. Поэтому он опасался не встречи с врагом, а совсем другого. Ему казалось, что проползи он вперед еще метр или два, и откуда-нибудь из-под крыльца или сарая выскочит кудлатый пес и зальется таким оглушительным лаем, что унять его уже будет невозможно. Но странное дело. Ни в этом дворе, ни в соседних не залаяла ни одна собака. Щука подобрался к двери, просунул руку в оконце, выпиленное в самом низу специально для кошки, и потянул дверь на себя. Дверь оказалась запертой. Тогда он подполз к окну и, поставив автомат на боевой взвод, постучал в раму. Низкий старушечий голос с хрипотцой спросил из темноты:
— Кого надо?
— Открой, мать, — попросил Щука и прижался к простенку.
— Все уже забрали, ничего нет, — ответила старуха.
— Да ничего мне не надо, хочу поговорить, — взмолился Щука, понимая, что терять время совершенно не к чему.
— А ты кто такой? — раздалось из темноты.
— Да свой я мать! Свой! — еще горячее убеждал Щука женщину.
Наступила пауза, потом послышались шаги, скрипнула дверь. Щука метнулся к крыльцу и спрятался за поленницу дров. Наружная дверь открылась, и Щука увидел маленькую фигурку старухи во всем белом. В ее позе было что-то странное. Она смотрела куда-то вверх, вытянув руки.
— Слепая я, — бесстрастно проговорила старуха. — Если свой, то заходи.
Чтобы пройти в хибарку, Щуке пришлось согнуться чуть ли не вдвое.
— Так кто же ты, свой? — снова спросила она.
Торопливо поправив каску и стараясь придать своему голосу наибольшую выразительность, Щука проговорил.
— Я, мать, наш, советский. Я — комиссар. Я через леса шел. Мне очень надо узнать, есть в деревне немцы или нет.
— Утром вчера пришли, забрали коров, перерезали кур, перестреляли собак. Будь они прокляты.
«Так вот почему в деревне такая тишина», — подумал Щука.
— Много их было?
— Я не знаю, я слепая, — ответила старуха.
«И то верно, откуда ей знать?» — заключил Щука и глянул в окно. Сумерки начали таять, надо было спешить. Он поблагодарил хозяйку, бесшумно вышел из дома, снова пролез под плетнем и очутился в поле. Здесь в условленном месте его уже ждали двое разведчиков. Доклад бойцов был коротким, но четким. Гитлеровцы расположились в бывшем правлении колхоза, в самом центре деревни. Возле дома — часовой. Эти сведения разведчики добыли опросом местных жителей. Вскоре появился и третий разведчик. Он сообщил то же самое.
Сообразуясь с обстановкой, Щука отправил одного разведчика за бронемашинами, сам с двумя другими направился к дому.
Фигуру часового они увидели еще издали. Тот неторопливо прохаживался взад и вперед перед крыльцом дома. Автомат у него висел на шее, руки он держал на стволе и прикладе автомата. Со стороны поля в доме не было окон, и это облегчило его блокирование. Судя по всему, фашистов в доме было немало. Но атаковать дом втроем, даже используя внезапность, Щука все же не решился. Дом был большой, и как в нем расположились солдаты врага, точно Щука не знал. Да и не было никакой нужды спешить — фашисты спали.