Прошло еще какое-то время, и на дороге, ведшей в деревню, появились темные силуэты машин с ярко светившими фарами. На эти-то фары Щука и возлагал особую надежду. Часовой, да и все гитлеровцы, находившиеся в деревне, не знали о том, что в соседнем лесу появилась наша дивизия, и движущиеся без всякой маскировки машины должны были принять за свои. А если бы даже часовой и разгадал хитрость разведчиков и поднял тревогу, дом на короткое время был бы надежно блокирован.
Но часовой клюнул на удочку. Он, конечно, сразу же заметил машины, даже забрался на колодезный сруб, чтобы получше их разглядеть. Но фары слепили, и часовой, толком ничего не разобрав, спрыгнул с колодца.
Бронемашины приближались. Когда до дома им осталось две-три минуты хода, Щука короткой очередью из автомата снял часового. И в тот же момент в окна бывшего правления полетели гранаты.
Взрывы «лимонок» слились в сплошной грохот. В доме блеснуло голубоватое пламя, входную дверь сорвало с петель.
— Получайте, гады! — крикнул Щука и плотнее прижал к плечу автомат. Прошла минута-вторая, но из дома никто не выбегал.
Бронемашины приблизились к дому. Лучи их фар уперлись в клубы дыма и пыли, выбивавшиеся из окон.
— Выходи! Сопротивление бесполезно! — скомандовал Щука.
В доме не проявили признаков жизни.
— Еще полминуты… и я открою огонь, — громче проговорил Щука.
Тогда из дома послышались вопли:
— Не стреляйте! Не стреляйте!!
Из окна полетели автоматы. А через минуту в дверях с поднятыми руками, подталкивая друг друга, показались несколько фашистов. Озираясь по сторонам, насмерть перепуганные, полураздетые, они сбегали по ступенькам крыльца и сами выстраивались на площадке перед бронемашинами.
— Один, два, три… семь! — считал Щука.
Пленных отвели в сторону и усадили на траву. Щука опросил их. Его интересовало, какой части и какому соединению принадлежит подразделение, действовавшее в Липовичах. Есть ли немцы в соседних деревнях? Куда они дели отобранную у населения скотину?
Ответы Щуке давал высокий, чернявый ефрейтор. Мешая русские слова с немецкими, он объяснил, что их взвод выделен из хозяйственного подразделения 53-го армейского корпуса и специально был послан по деревням для сбора коров и лошадей, что отобранный у крестьян скот они собрали на скотном дворе, а сами остались в Липовичах лишь потому, что накануне крепко перепились и не хотели в таком виде являться в свое подразделение.
— Откуда взялся тут ваш корпус? — прервал Щука объяснения ефрейтора.
— Нам было приказано сменить войска двадцать четвертого танкового корпуса, — ответил ефрейтор.
— А куда направлен танковый корпус? — снова спросил Щука.
Ефрейтор развел руками, а потом приложил их к груди. Он с удовольствием ответил бы и на этот вопрос, но куда повернули танкистов, ему неизвестно.
Разведчики тем временем осмотрели дом, вытащили оттуда уцелевшее оружие и еще четырех раненых солдат, оказали им помощь, после чего всех пленных погрузили в машину.
Вокруг разведчиков начали собираться местные жители. На площадке перед домом состоялся импровизированный митинг. Щука рассказал колхозникам о временных трудностях, какие испытывает Красная Армия, поклялся от имени своих бойцов в том, что Красная Армия еще вернется в эти места, что врага, какой бы сильный он ни был, она разобьет. И попросил колхозников помочь его части с продовольствием.
Колхозники слушали майора затаив дыхание, поглядывали на бронемашины, на грузовик, в котором сидели пленные, и тут же решили поделиться с бойцами всем, чем располагали. Через час, погрузив на машины мешки с картошкой, хлебом, салом и другой снедью, разведчики направились в расположение дивизии.
Уже совсем рассвело, вся окрестность была видна как на ладони, и оставаться в Липовичах дальше было небезопасно. А впрочем, и делать разведчикам тут было нечего. Задание, возложенное на них командованием, они выполнили.
ПОСЛЕДНИЙ БРОСОК
Кунанбаев вернулся только под вечер. Он приполз с противоположной стороны, весь вымазанный грязью, в изорванной гимнастерке, но довольный, что выполнил задание.
Барбашов и Ханыга чуть не задушили его от радости.
— Все видел, все знаю, — для начала коротко доложил Асхат.
Барбашов снова развернул карту. За день она высохла, и теперь с ней вполне уже можно было работать…