И, несмотря на уговоры, чем больше времени проходило после последнего "сеанса получения энергии", тем менее слышим был голос разума, заглушаемый ревом Монстра: пора! чего ты тянешь — пора! уже очень пора!!! С трудом выдержав месяц без Тамары, Влад отправился "на свидание".
Июнь близился к концу, но было не слишком жарко. Как раз в меру — достаточно тепло, чтобы можно было обходится без ветровок и свитеров, но без изнуряющей жары. Приятный ветерок баловался молодыми листьями, разбрасывал белые парашютики одуванчиков. Около знакомого дома прогуливалась младшая сестра Тамары, неумело разворачивая на поворотах голубую коляску. Сердце забилось учащенно: сын! у меня сын! Монстр заворчал недовольно: а я как же?
Посидев в машине, поглядев издалека на коляску, в которой лежал его сын, так и не решившийся выйти Влад развернулся и поехал обратно на работу. По дороге купил выпивки и закусона, накрыл поляну в отделе. На закономерные вопросы, мол, за что пьем и что обмываем, весьма туманно, но многозначительно отвечал: "Считайте, что за меня, за большую мою радость".
… Много времени провел Влад в ожидании встречи. Практически каждый день два-три часа просиживал в машине около Тамариного дома, сам не зная, на что надеется. Одну ее на улицу не отправят, дома с младенцем тоже не оставят. Неизвестно, на работе ли родители, но даже если так, то все равно под ногами болталась Тамарина сестричка, как там ее зовут? Уж ей-то никуда спешить не надо — каникулы продлятся еще целых два месяца. Ему столько не продержаться — Монстр уже воет, требует: дай! Что же делать, как подобраться к Тамаре?
В очередной раз дождавшись появления во дворе сестры с коляской, Влад подъехал к ближайшему телефону и набрал заветный номер. После нескольких гудков в трубке раздался такой родной, такой восхитительный, такой возбуждающий голос:
— Алло?
Горло вдруг перехватило и Влад не смог говорить.
— Алло, говорите, Вас не слышно. Алло!
С трудом восстановив дыхание, хриплым от нахлынувших чувств голосом Влад сказал:
— Здравствуй, Маленькая!
Тишина. После непродолжительной паузы равнодушные слова:
— Вы ошиблись номером, — и противные короткие гудки.
Влад взбесился. Пожалуй, больше всего на свете он ненавидел, когда бросают трубку. Тем более, если это делала Тамара. Он еще раз набрал номер, но на сей раз абонент так и не ответил.
Все последующие дни Влад неоднократно названивал Тамаре. Если отвечала сестра — Влад давал отбой. Если отвечала Тома, Влад слышал все те же равнодушные слова: "Вы ошиблись номером" и каждый раз эти мерзкие короткие гудки…
К радости Влада, Любаша в очередной раз на целое лето умотала к бабке в Москву. Иначе Владу пришлось бы несладко… Но как обидно было ему не воспользоваться временным одиночеством! Ведь ах, как он мог бы разгуляться в ее отсутствие! На пляже хорошеньких полуголеньких девочек — тьма тьмущая, и почти все безотказные. А он, как столетний старик, мог поедать их только голодным взором — на большее он не был способен, ведь последняя "подпитка" была в конце мая, а на дворе уже конец июля! Его тамарозависимость прогрессировала: если раньше он, хоть и с трудом, но мог обходиться без нее около трех месяцев (больше ни разу не удалось выдержать), то теперь уже до месяца дотянуть не мог. Уже месяц он — практически евнух. Только у настоящего евнуха желание отсутствует напрочь и он спокойно существует без секса, а Владу дикое желание не давало жить, Монстр днем и ночью орал благим матом: хочу! Но мог только с Тамарой, а подобраться к сладенькой теперь не получалось.
И все-таки судьба смилостивилась над Владом. В очередное свое "дежурство" под Тамариным домом на прогулку с коляской вышла не опостылевшая уже сестра, а сама Тома! Счастливый уже от одной возможности видеть свое маленькое драгоценное сокровище Влад живенько выскочил из машины и подошел к ней:
— Здравствуй, Малыш!
Он не знал еще, как сможет использовать этот шанс, ведь не увезет же он ее одну, бросив младенца в коляске на произвол судьбы. Да и с коляской тоже не похитит. Но, может, по ходу дела что-нибудь придумается, может, ненормальная сама подскажет выход. Но в глазах "ненормальной" увидел не привычное непонимание и неузнавание, а совершенно отчетливую неприязнь и брезгливость:
— Не смей больше приближаться ко мне. И прекрати звонить. Я тебе уже все сказала — я тебя ненавижу и презираю. Все кончено, Влад.
Влад опешил. Вот тебе и ненормальная! Это что же, она девять месяцев придуривалась, что ли? И как она с ним разговаривает? Опять забыла, кто есть кто? Но голос, что с ее голосом?
— Маленькая, ты видимо чего-то недопонимаешь. Ты — моя женщина, это, — указал на сопящего младенца, — мой сын. Ничего не кончено, Малыш. Все только начинается. Только надо придумать, как…
Тамара резко прервала его:
— Ты ошибаешься — это не твой сын.
Влад засмеялся:
— А чей же? Ветром надуло, или от святого духа? Малыш, хватит баловаться. Я дико соскучился и…
— Это мой сын. Только мой. Сушков Юрий Александрович, в графе "Отец" — прочерк. Это не твой сын, Влад — снова перебила Тамара.
— Не понял. А почему "Александрович"?
— Потому что я Александровна. У него отчество от деда. И фамилия дедова. А ты уходи. Ты умер, Влад.
— Я умер? Это я — умер?!
— Да. Тот Влад, которого я любила когда-то по глупости, умер. Его больше нет. А ты — чужой. Уходи.
Тамара аккуратно, стараясь не разбудить кроху, наклонила коляску, поворачивая колеса, развернулась и пошла в сторону от Влада. Тот догнал, схватил за плечо:
— Нет, постой! Я не умер, и я докажу…
Ледяной убийственный взгляд прервал на полуслове, не дал договорить. Сейчас перед ним стояла не привычная послушная рабыня, а сильная маленькая женщина:
— Я запрещаю тебе приходить. Я запрещаю тебе звонить. Тебя нет, ты — прах. Сгинь. Прочь с дороги!
Ой, как плохо было Владу… Тело скрутило, болели все мышцы, суставы. Голова готова была лопнуть, взорваться. Монстр выл сиреной. Владу казалось — он слышит этот крик. В мозгу билась горячая жилка: Тома, Тома, Тома…
Очень кстати подошло время очередного отпуска. Вообще-то он должен был лететь в Москву к жене, чтобы оттуда вместе ехать на юг, но о какой поездке сейчас могла идти речь? В таком-то состоянии?! И что он может предложить Любаше — сморщенного червяка вместо Монстра?! Ой, Тома, Томочка, что ты со мной делаешь?..
Теперь с утра до темноты Влад не оставлял пост. Как только Тамара выходила из дома (увы, очень нечасто — обычно с Юрочкой гуляла Надя), Влад в мгновение ока представал пред ее светлы очи. Цветы привычно летели в его обаятельную физиономию — это уже не так бесило Влада. Вернее, бесило так же, но Монстр выл, гнул свое: хочу! А силу применять теперь было опасно — что-то изменилось в Малышке. Не тот покладистый щенок уже, а Леди, неподступная и непреклонная Леди хлестала Влада по щекам увядшим за часы ожидания букетом. И Влад не смел возразить, не говоря уже об угрозах. Он умолял о прощении, он стоял на коленях при всем честном народе (благо, днем не так много любопытных глаз — кто работает, кто в отпуска подался), целовал руки возлюбленной. Он не кричал больше: "Ты — раба моя и будешь исполнять мои прихоти", он шептал: "Маленькая, но ведь я — твой мужчина. Ведь это — наш ребенок, а значит, ты — моя женщина". Он приносил не только цветы, но и игрушки для малыша, ползунки и дефицитные крошечные кроссовочки, но погремушки, слоники, медвежата и все остальное на его глазах с гневом летело в мусорный бак, а цветы — опять в его физиономию. Временами ему хотелось ее убить — за ее недоступность, за ее издевательства над ним, Владом Неугомонным. Но он тут же вспоминал, что какой уж он Неугомонный без ее милости? И он выпрашивал, умолял ее хоть о пяти минутах блаженства: "Томусик, заинька, солнышко мое ясное, прости меня, поганца! Маленькая, я ведь не могу без тебя, я так соскучился".
Все было напрасно. Время шло, Владу становилось все хуже. Казалось, мозг переместился в область паха и все мысли были навеяны этим местом. Не существовало других проблем, вопросов, у него была одна проблема — утихомирить Монстра. Хоть на время. А для этого нужна была Тамара. Вот и лето закончилось, завтра дети пойдут в школу, а там и Любка-стерва приедет… Что-то смутно мелькнуло в голове, какая-то мысль, какой-то выход… Завтра — первое сентября, дети пойдут в школу… Да-да, дети — в школу, и Надя, Тамарина сестра, тоже. Наконец-то!