– Может, я знаю твоих родителей? Как их зовут?
– Татьяна и Владимир Мельниковы. А у тебя мужчина есть? – перехватил он инициативу.
Я совсем было открыла рот, чтобы сказать, что это не его дело, но посмотрела на его челку, моргнула и… передумала.
– У меня никого нет. Как развелась с последним мужем, так и решила, что я, наверное, не создана для семейной жизни.
– Нужно говорить с «крайним», а не с «последним», – засмеялся Андрей. А потом резко посерьезнел. – А почему ты так решила?
Странно обсуждать такие серьезные вопросы с двадцатилетним подростком. С другой стороны, а кому еще интересна моя личная жизнь?
Я задумалась над его вопросом.
– Все мужчины, которых я выбирала, со временем переставали меня любить. Даже и уважать переставали. Одно из двух: либо я не умаю правильно выбирать, либо со мной в целом что-то не так, и любить меня невозможно…
– Какие глупости ты говоришь! Сама-то в это веришь? – фыркнул он.
Я пожала плечами и, отвернувшись, уставилась в окно, погрузившись в свои мысли. Даже мама уже смирилась с тем, что у меня не клеится с мужчинами.
– Правду говорят, не родись красивой, а родись счастливой, – тяжко вздохнула она полтора года назад, услышав о моем третьем разводе. – Тяжело тебе придется, Васенка. До чего ж ты невезучая у меня. Но я, пока в силе, буду тебе помогать. Ничего, доченька, поплачь, тебе легче будет. Один раз в году можно. Ничего, Васенка, все перемелется, и мука будет.
В тот вечер я долго горько плакала на ее плече, а мама ласково гладила меня по голове, как в детстве. Я даже вздрогнула, вспомнив, какое разочарование и безнадежность я тогда испытывала. И ведь ничего, действительно, почти все перемололось. Вот разве что где-то в глубине души все равно живет надежда на чудо. Что где-то на этой земле существует человек, созданный Богом специально для того, чтобы я не была одинокой… И что он думает хоть иногда обо мне. Или не думает…
Красивая невеста с аватарки так и стояла у меня перед глазами.
– Василина!
Оказывается, мы уже приехали к моему дому. Андрей припарковал свою машину у моего подъезда и, развернувшись, с любопытством смотрел на меня.
– Что? – переполошилась я, хлопая глазами. – Я храпела?
Он очень серьезно смотрел на меня.
– Знаешь, иногда полезно вспомнить о том, что кто-то считает именно тебя совершенством и самым прекрасным человеком в мире. Я уверен, что кто-то думает о тебе с нежностью и тоской.
Я вздрогнула. Двадцатилетний незнакомый мальчишка умудрился прочитать мои мысли почти дословно. Слезы моментально поднялись откуда-то изнутри и закипели на глазах. Разумеется, пролиться им я не дала. И рассердилась очень сильно. Сначала на себя, за свои никому не нужные надежды и откровения. А потом и на собеседника, до кучи.
– Так, хватит умничать. Пошли, – я толкнула дверь и решительно выбралась наружу. Привычно задрала голову, находя взглядом свои окна. Всего шестой час вечера, а небо уже черное. Но падающий красивыми хлопьями снег смягчал его черноту. Во всех комнатах бывшей коммуналки по улице Гагарина горел свет.
– Коробки из багажника вытаскивать?
– Нет. Пошли, познакомлю тебя со своей семьей.
Андрей несколько раз моргнул, и я имела удовольствие наблюдать, как выражение замешательства, переходящее в откровенный испуг, появилось на его лице.
– Что, слабо? – я не выдержала и рассмеялась. – Пошли-пошли, не бойся. Они не кусаются.
Открывая дверь в квартиру, я крикнула на всю квартиру:
– Мама, Катя, ну что, вы готовы? Машина у подъезда!
Дочка первой выглянула из своей комнаты. Стрельнула глазами в Андрея.
– Мамусик, у меня на голове не пойми что! Причеши меня! Здрасьте! А вы кто?
Я и рта не дала раскрыть нашему гостю.
– Катя, познакомься, это Андрей, он с моей работы. Андрей любезно согласился побыть сегодня нашим помощником. Давай быстро собирайся, а то опоздаем. Я тебя причешу в театре.
Мама вышла в коридор уже полностью одетой. С любопытством взглянула на гостя.
– Я готова. Здравствуйте, Андрей. Меня зовут Галина Ивановна.