Однажды вечером, когда мы лежали в обнимку на кровати, расслабленные и умиротворенные, он спросил меня очень серьезно:
– Вась, ты меня любишь?
И я ответила честно.
– Не знаю, Алеша. Я уже ничего не знаю наверняка. Не обижайся на меня, пожалуйста. Мне нужно время. Нужно разобраться в самой себе. Мне очень жаль, но я не могу тебе сейчас дать все то, что ты заслуживаешь. Ты замечательный, Леша.
– Я замечательный, но ты меня не любишь, – очень мрачно констатировал он.
Я не стала спорить. Только прошептала грустно, уткнувшись носом ему в грудь.
– Прости меня.
Он усмехнулся. Мягко, но решительно отстранился, быстро встал и начал одеваться.
– Зачет, Кожевникова. Ты опять это сделала. Выставила меня круглым идиотом. Ну, хоть не соврала. Спасибо за честность. Не надо, не провожай меня.
В приглушенном вечернем свете я смотрела, как мой одноклассник уходит из моей жизни, оставляя после себя странное ощущение сожаления о чем-то неосязаемом. Я хотела его остановить, но в последний момент слова застряли у меня внутри.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. В одно очень ясное летнее утро мой второй муж умер от передозировки. Я по нему, сами понимаете, не плакала. К тому времени нас уже развели, поэтому вдовой и наследницей я не стала. Но меня это и не интересовало. Главное, что я стала свободной. И главное, что мне вернули моего сына, которого я не видела все эти полгода. И который меня почти забыл. Мгновение, когда я снова прижала его к груди после такой длинной и мучительной разлуки, я запомню навсегда.
В одно мгновение Федя стал не нужен горюющим свекрам так же, как до этого стала не нужна я. Потеряв любимого сына, они потеряли ко мне и моей семье всяческий интерес. Дело о лишении меня родительских прав было закрыто в связи со скоропостижной смертью истца. Я наконец-то попала в квартиру, где жила с мужем. Мне даже разрешили забрать мои личные вещи и мою одежду.
Из имущества моему сыну полагалась только треть той шикарной квартиры, в которой мы жили, и которая по какому-то недоразумению была записана на моего покойного мужа. Свекры выплатили мне мою часть деньгами, не дожидаясь сроков вступления в наследство. На эти деньги у нас с мамой получилось купить небольшую двушку на окраине столицы. Я была почти счастлива. Почти – потому что Лешка не выходил на связь. Поменял номер телефона и больше не приезжал ко мне.
Я уже тогда заподозрила, что совершила очередную ошибку.
Через несколько месяцев я все-таки нашла в интернете тот самый магазин, об открытии которого мне пытался рассказать Алешка, а я его упорно не слушала, потому что мне было неинтересно. Нарядилась, накрасилась, как кукла, и отправилась разыскивать своего потерянного любовника. По дороге я с удивлением поняла, что ужасно соскучилась, постоянно прокручивала в голове воспоминания о нашей близости, вспоминала его поцелуи и объятия.
– Дамочка, а вы к кому? – окинув меня внимательным взглядом с ног до головы, не очень-то дружелюбно спросила меня длинноногая и белокурая нимфа, изображающая из себя продавщицу.
Я похолодела. Это был взгляд соперницы. Ответила твердо, как только смогла.
– К Алексею Иванову. Он меня ждет.
– Лёшенькаааа! – сладко пропела нимфа. – А к тебе тут гражданочка пришла. Из налоговой, наверное.
Лешка вышел в зал. Посмотрел прохладно.
– Привет, Василина. Что-то случилось?
В принципе, уже все было понятно. Но я никак не хотела поверить в то, что между нами все закончено. Все пыталась поймать его прежний взгляд – жаркий, темный, влюбленный. Но он был равнодушен. Я видела перед собой молодого, уверенного в себе молодого мужчину. Спокойного. Красивого. Где были мои глаза раньше?
– Леша, я пришла тебе сказать, что я теперь вдова.
– Я знаю, – сухо сказал он. – Твоя мама мне сообщила. Поздравляю.
Я была растеряна. В принципе, все сложилось так, как я хотела. Никто не давил на меня, не требовал от меня каких-то заверений и чувств. Все перегорело. А значит, и мне не о чем было больше волноваться. У Лешки все было хорошо, это было видно. Белокурая нимфа с радостной улыбкой скользнула к моему бывшему возлюбленному, и он с готовностью обнял ее и прижал к себе интимным жестом.