У стеночки мы с мамой простояли минут пять, не больше, после чего со вздохом облегчением попрощались со страдальцем и поспешили домой.
С того самого дня я невзлюбила Иванова всеми фибрами своей детской души. Сторонилась его в школе и после нее, никогда не здоровалась и не заговаривала, и вообще делала вид, что мальчика по имени Алексей Иванов в моем классе нет. Он, видя мое к нему отношение, отвечал мне насупленной взаимностью. Не знаю, какие тогда выводы на мой счет он сделал. Может, решил, что я презираю его из-за лыжных ботинок.
Школьные годы пролетели на одном дыхании. Я успела побыть пионером, но так и не стала комсомолкой. Развалилась прекрасная страна, в которой я родилась. Впрочем, в то смутное время никто уже не считал, что она прекрасная, взрослые (и мы следом за ними) ругали все советское и с восторгом смотрели на запад.
Со временем воспоминания о причинах этой взаимной неприязни между мной и моим одноклассником совершенно стерлись из моей памяти. Но сама неприязнь и чувства неловкости и стыда при виде Иванова остались у меня до окончания школы.
А потом... потом грянул выпускной. И еще больше все запутал.
Глава 2. Продолжение моих неприятностей
Где-то в центральной России, далеко от Москвы.
1997 год, город Н-ск, лицей имени Д.И. Менделеева, актовый зал.
Июнь, выпускной.
Мне семнадцать. Боже мой, мне семнадцать лет, и я красотка. И, разумеется, даже не догадываюсь об этом. Критически разглядываю себя в зеркало перед тем, как войти в актовый зал. Придираюсь к мелочам, нахожу недостатки в своей внешности. Но в целом остаюсь довольной своей прической, туфлями на каблуках и по-взрослому короткой пышной юбкой, открывающий вид на святое святых – длинные девичьи ноги. До того дня я, честное слово, даже не подозревала, что они у меня такие красивые и стройные. Они мне самой нравятся! Балдею от своих ног!
– Вау, Васька, какой прикид! Кле-ово! Потрясно выглядишь! Повернись-ка!
Красоту мою не портят ни вызывающий макияж, ни модная челка, политая лаком, ни неподходящий моей светлой коже блекло-розовый цвет костюма. Я все равно юна, взбудоражена предстоящим вечером и прекрасна.
– Васька, очуметь не встать!
Сегодня я легко прощаю завистливым одноклассницам ужасную «Ваську».
Терпеть ненавижу, когда меня Васькой зовут. Как бродячего кота шелудивого. Мама зовет меня ласково и женственно «Васеной». В конце семидесятых мой папа проходил срочную службу на Украине и привез оттуда своей невесте несколько вариантов имен для девочки. Олесю и Оксану мама забраковала, эти имена показались ей слишком незамысловатыми. А вот царственную Василину одобрила.
Сегодня мой первый в жизни настоящий выпускной бал. Десять лет школы позади. Я свободна, я счастлива, впереди у меня обучение в московском институте ужасно престижной новомодной профессии «менеджер». Я уже поступила, сдав единственный экзамен по математике. Ведь я – серебряная медалистка, гордость и надежда своих родителей. Я целый год прилежно ходила на обучающие курсы, которые у нас в школе организовал далекий московский институт. Курсы дорогие, и мои заметно просевшие по зарплате, но из последних сил державшиеся на плаву родители из кожи вон лезли, чтобы я их посещала. Тех, кто ходил на эти курсы, то есть «своих», взяли в Москву вне конкурса, по внутренним экзаменам. А Москва – это новая, прекрасная жизнь, престижная работа на совместных предприятиях и зарплата в долларах. Все еще у меня впереди!
Весело смеюсь и кручусь под завистливые вздохи подружек.
Родители тоже здесь, кучкуются за отдельным столиком, караулят нас. Чувствую на себе зоркий мамин взгляд. Она присматривает за мной.
Мне семнадцать, и я, разумеется, девственница. Я берегу себя для единственного и любимого, пока еще мне незнакомого мужа. Большинство моих одноклассниц тоже девственны, хоть и любят в общих разговорах козырнуть своей опытностью. Но сегодня, в этот особенный день и вечер, я решаю разрешить себе выпить пару бокалов шампанского и потанцевать медленный танец с одноклассниками. Естественно, на безопасном пионерском расстоянии. И еще я загадываю романтично поцеловаться в кустах с Сашкой Архиповым, первым красавцем нашего класса. По слухам, он перецеловал уже всех наших девчонок, лишь я одна оказалась недотрогой. Должен же он захотеть меня поцеловать хотя бы ради того, чтобы собрать всю коллекцию? Да и мне пора уже хоть с кем-то потренироваться перед Москвой. А то в институте засмеют. Скажут, деревенщина нецелованная приехала!