– А у меня нет денег и занят не у кого? – покраснела Светлана.
– Ничего страшного Света! – успокоил я её – И концертные костюмы и всё к ним, нам оплачивает обкомы партии и комсомола. Ну а там поглядим, пусть не всё, но минимум нужного тебе лично мы купим. Ребята я вам вполне серьёзно сказал о возможности перепродать кое-какие вещи, не нужно кривится. Мы не барыги и не делаем этого на постоянной основе, но ради возможности приобрести всё нам необходимое разом, стоит рискнуть. Если стыдитесь, то я знаю людей, которые выкупят у вас вещь сразу, пусть и подешевле. В этом нет ничего постыдного, просто вынужденная необходимость. В общем, как хотите, где хотите, но завтра минимум по сто рублей должно быть у каждого!
Мы ещё немного поспорили и разбежались по домам.
2 января 1971 года. Репетиционная. 14–00 дня.
Сегодня с обеда нас обрадовали присутствием на репетиции представителя от областного художественного совета. Весьма помятый и недовольный жизнью дядечка уселся в середине зала и приказал нам спеть весь наш предполагаемый репертуар. Присутствующие здесь же Илья Петрович и Сергей Сергеевич немного осадили наглого товарища от культуры, дав ему понять, что мы не в армии и не в его подчинении и нужно общаться повежливее. Дядечка только поджал недовольно губки и тут, я почувствовал себя Попандопулой накануне грандиозного шухера.
Пожав плечами и посмотрев на начальство только грустно вздохнул и дал отмашку своим, раз надо, то споём.
Когда мы пели последнюю песню из одобренного репертуара, в зал зашла группа людей начальствующего состава, а именно: товарищ второй председатель областного обкома партии, на днях должный стать первым, с ним свора партработников и несравненная Валентина Васильевна. Первый секретарь обкома комсомола со своей бандой, короче всё важные товарищи. К ним чуть ли не подбежал товарищ из худсовета и что-то важно зашептал, затем они подозвали Евгения и судя по его округляющимся глазам и поникшей голове говорили о не очень приятном. Вот Евгений деревянной походкой подошёл к нам, грохнулся на сиденье рядом и растерянно посмотрел на меня.
– И сколько песен нам зарубили? – спокойно поинтересовался я.
– Шесть! – выдохнул он.
– Ясно! – кивнул я.
Грустно посмотрел на важных товарищей, на ребят из ансамбля и пожав плечами встал и пошёл собирать свои вещи. Нахрена я вообще во всё это ввязался? Работал себе спокойно на заводе, славы захотелось, известности? Не в этой жизни! Терпеть этот чиновничий беспредел я не буду, идите в жопу. Вот пусть ваш цензор и поёт за меня песни.
– Андрей, а ты куда? – окликнул меня Илья Петрович и все важные товарищи уставились на меня.
– Домой! – зло ответил я проходя мимо и не останавливаясь.
– Андрей, ты совершаешь ошибку! – попробовал остановить он меня – Ты дал нам слово!
– Слово? – я остановился, постоял пару секунд, затем прислонил гитары к сиденьям и подошёл к ним – О какой ошибке вы говорите? О каком слове?
– Ты дал нам слово, что проведёшь всё на высшем уровне! – ответил Илья Петрович – Твой уход сейчас, это трусость!
– Да! – согласно кивнул я – Я дал слово провести концерт на уровне, но я не давал слова на борьбу с тупостью, безграмотностью и лицемерием! Я не разрешал никому издеваться над своим творчеством, я не разрешал унижать меня прилюдно и обвинять в антисоветчине, вранье и желание оболгать страну, партию, комсомол и Советский народ. Кто дал право, вот этому "товарищу" с внешностью запойного алкоголика решать, какие песни нам комсомольцам, можно петь другим комсомольцам? Кто наделил его возможностью решать за нас, что можно слушать советским людям, а что нет? Какие из песен соответствуют аказанному мнэ високому таверию, а какие нет? – спародировал я Сталина – Кто? – оглядел я высокое начальство.
– Мне это право доверила наша коммунистическая партия! – пафосно ответил мятый, небритый, бомжеватый товарищ.
– А придти на прослушивание с похмелья вам тоже партия доверила? – зло взглянул я в глаза смутившемуся мужичку – Или может быть, это партия вам в карман чекушку положила?
– Какую чекушку? – подпрыгнул сдувшийся товарищ и важный музыкальный критик.
– Какую? – удивился уже я – А вот эту!
Молча, в тишине, прошёл на то место где сидел критик и достал засунутую между сидений бутылку. Ох, не зря я за ним подглядывал! Ох не зря!
– Это не моё! – взвизгнул он.
– Само выросло? – сделал я удивлённый вид.
– Не могу знать? – отвернулся критик.
– Значит само и кто же тот вредитель, что уничтожил великое открытие? – подозрительно оглядел я зал и остановил свой взгляд на критике.
– Какое открытие? – спросил улыбающийся Илья Петрович.
– Ну как-же? – сделал я растерянный вид – Оказывается от наших прекрасных песен и музыки, сами собой в зале вырастают чекушки с водкой! Это же какая радость нашим слушателям и прибыль государству? Пришли люди музыку послушать, а тут подарок, да ещё и бесплатно! Только сначала нужно было исследования провести, а то вдруг какой побочный эффект от музыкальной водки? – я посмотрел на красного критика – Хотя наверное уже не требуется, судя по всему наша водка вызывает зависть к чужому таланту и непреодолимое желание любым способом оболгать его! – под всеобщие смешки закончил я.
– Да товарищ Сидоров! – сказал второй, который скоро будет первым – Скомпрометировали вы себя по полной, а где же остальные товарищи из худсовета? – посмотрел он на критика, а тот отвёл глаза и залепетал какую то белиберду.
– Всё понятно! – скривился полу первый – Считаю критику худсовета не соответствующей действительности. Я беру ответственность на себя и утверждаю весь репертуар ансамбля!
– Я поддерживаю вас! – вмешался первый секретарь обкома комсомола – Тоже считаю все претензии худсовета придирками! Песни у ребят замечательные, мы тут всем комитетом слушали на магнитофоне и все в восторге! Ничего порочащего советский строй, комсомол или партию и страну мы не услышали. Я полностью доверяю и Сергею Сергеевичу и уж тем более, бывшему смершевцу Илье Петровичу! – кивнул он на товарищей – Ничего порочащего они бы не допустили!
– Тогда ребята репетируйте свои песни, встретимся на концерте! – улыбаясь объявил пока второй и начальство потянулось на выход – До свидания товарищи музыканты! – попрощались с нами и все удалились.
Илья Петрович показал мне на прощанье кулак, Сергей Сергеевич одобрительно кивнул, а Валентина одарила своим загадочным взглядом.
Я устало уселся на первое попавшееся сидение и вытянул ноги. Весь ансамбль тихо подтянулся ко мне и молча расселся вокруг.
– Я чуть не описалась, когда ты на критика наехал! – в полной тишине укоризненно сказала Вера.
Все удивлённо посмотрели на неё и расхохотались в голос.
– Теперь у нас война и с филармонией и с областным худсоветом! – добил я улыбающихся ребят – Будет весело!
Посмотрел на скисшие лица ребят и решил поднять им настроение.
– У меня есть предложение ко всем вам! – оглядел я их – Если у меня получится, то мы с вами будем сниматься в музыкальной комедии. Вы согласны?