Представляла, как выглядела! Тряпка, называемая хитоном, совершенно прилипла к телу. Я сидела на коленях, сжимала озябшими руками край борта повозки. Нисколько не сутулилась, напротив, спину напрягла до онемения мышц, плечи расправлены, лицо запрокинуто кверху. Глаза я закрыла, чтобы по ним не хлестал дождь, кожа лица, скорее всего, побелела от холода, а сжатые губы посинели. С поднятого подбородка чувствовала, как стекала на горло вода. Она отдельным ручейком нашла путь за ворот рясы, бежала ниже, добавляла холода груди. А может, я могла бы заболеть? И тогда уже ночью у меня случится лихорадка. Боги! Сейчас болезненный жар воспринимался сознанием, как благодать… Вот я начала бы гореть, далее впала в беспамятство… Это ведь тоже спасение. Вот так, раз, и все забыть… и ничего более не чувствовать…
– Привал! – раздался чей-то возглас в начале колонны, а я от него вздрогнула.
И начала присматриваться к конвоирам. Они развязали руки тем из нас, у кого те были связаны, и замерли около телег в ожидании, пока другие воины, ехавшие много впереди, обустроят лагерь. Неужели это и для нас ставили походные палатки и разжигали костры? Не очень мне в это верилось, но женщины в телеге оживились, скорее всего, от надежды на теплый и сухой ночлег. Они тянули шеи в сторону заполыхавших веток и поленьев и с томлением в глазах проводили взглядами какого-то жирного типа, притащившего к огню огромный котел. Точно, кашу варвары будут варить, а может и на мясном бульоне…
От подобных мыслей чуть ни подавилась слюной. Когда я в последний раз ела? Получалось, что более суток, много больше, и то был лишь спешный перекус, ведь замок осаждали враги. Если не поела бы сейчас, хоть чего, могла растерять последние силы. А без них, на что стала бы годна? Так и до Ангрии не доехать, не говоря уж про осуществление плана мести. Выходило, хочешь – не хочешь, а надо было выживать дальше. И вот тут к нам подошел один из воинов, и в руках его увидала три краюхи хлеба. Не утруждая себя дележкой, он просто кинул первую в ближнюю к нему телегу и пошел к следующей. Что там началось! Голодные женщины чуть не поубивали друг друга за тот хлеб. То же самое случилось и во второй повозке. И я заподозрила, что вовсе не всем сегодня случится поесть. Но чтобы не допустить такого в своей телеге, решила постараться самой первой поймать краюху.
Собрала силы и волю в кулак, и у меня все вышло, как задумала. Собранность и стремительность не раз выручала в жизни, а сегодня позволили установить в нашей женской ватаге равенство и справедливость. Именно я поймала хлеб и, не смотря на тычки по ногам, удары по рукам и дерганье моей одежды, уже не выпустила ее из рук, пока не разделила на равные части. Вот только никто не поблагодарил за еду, а подруги по плену косились чуть ни волками, пока не сжевали те порции. Ну и Боги с ними, я все сделала по совести. А еще было важно, что и мой живот получил еду. Правда, он продолжал урчать, и чувство голода лишь чуть притупилось, и подозревала, что завтрака стану ждать с не меньшим нетерпением, чем ужина.
А потом конвоиры решили ослабить путы на ногах. Я-то думала, совсем освободят от веревок, чтобы могли сходить в кусты, к примеру, да и спать отправиться в какую-то одну на всех женщин палатку. Но нет, они только удлинили нам веревки. И куда деваться на такой привязи? И как же представляли себе оправление нужды? Я недоумевала, а эти мужланы стали кивать на днища телег. Это что, они хотели, чтобы мы под них забрались? Выходило, что так. Собак хозяева на ночь спускают сбегать по своим делам, а нас… что бы им пусто было, этим нелюдям!
Но главное испытание, как оказалось, было еще впереди. И заключалось оно не в брезгливости, проснувшейся, когда волей-неволей пришлось лезть под повозку. Не в том, что нас начало крючить от запаха сварившейся сытной каши, и глаза приходилось закрыть, чтобы не видеть, как она с кусками вареного мяса исчезали в глотках варваров. Нас стала мучить жажда. Одна из женщин с соседней телеги не выдержала первой и попросила воды. На что стражник мерзко загоготал и указал ей на струи дождя. Понятно? Ловите, мол, как хотите, свое питье. Вон, сколько вокруг воды… Мои пальцы от этого его смеха непроизвольно сжали рукоять кинжала. Да, я снова могла до него добраться, но из сена пока не вынула. Очень хотелось разрезать веревку на ногах, дождаться, когда все уснут, да и пуститься в бега. Прирезать кого-то из ангрийцев тоже была большая охота, но толку? Только обнаружила бы себя. Нет уж, я решила дождаться встречи с их главарем. Вот тогда бы решилась на убийство. Пусть, сама бы при этом погибла, но отомстила бы за отца. И вот же точно верила, что такой шанс мне представится. Поэтому, наверное, смогла успокоиться и даже попыталась заснуть.