Ведь это идеальный выход: Луизе больше не надо будет мотаться по свету, зарабатывая деньги, они с ребенком ни в чем не будут нуждаться и будут под моей опекой, она сможет заниматься фотографией, организовывать спокойно свои выставки, я весь мир готов положить к ее ногам. К тому же, нельзя отрицать, что нам хорошо вместе, как в постели, так и вне ее. Даже сейчас вместо всех этих разговоров, я бы с удовольствием заставил ее шептать мое имя в порыве страсти. В моей голове тут же вспыхивает яркий всполох воспоминания о недавних минутах, проведенных наедине в гримерке Форо Соль, и это заставляет меня ерзать в кресле в поисках более удобной позы.
Но даже после того, как я озвучиваю все эти доводы в пользу брака для Луизы, она смотрит на меня так, словно это я бросил ее с ребенком на руках.
- Погоди-погоди, Себастьян, - Луиза прерывает меня и, видно собравшись с духом, задает вопрос, который ставит меня в тупик. - А как же твоя семья?
- Моя семья? А они тут при чем? С чего ты решила, что моя семья будет против нашего брака?
Мы какое-то время смотрим друг на друга в полном недоумении. Затем Луиза отворачивается к окну.
- Luisa, mírame, por favor. De verdad, no te entiendo, - наклоняюсь, накрывая ее лежащую на острой коленке холодную ладошку своей рукой. (исп. Луиса, посмотри на меня, пожалуйста. Я, правда, тебя не понимаю). Мой голос хрипит в волнении, и я даже не пытаюсь это скрывать. Я хочу, наконец, выяснить, что стоит между нами. Что-то незримое, но так явно ощущаемое. Что-то, что заставляет ее держаться на выводящем меня из себя расстоянии, отвергая раз за разом мои чувства. Что такое в ее хорошенькой головке мешает нам быть вместе?
- Tu esposa y tu hijo, Seb. ¿Qué hay de ellos? - в ее сверкающих глазах, когда она вновь обращает свой взгляд на меня, укор. (исп. А твоя жена и твой ребенок, как насчет них?)
- Mi - qué? - сказать, что я в ахуе, это ничего не сказать. (исп. Мои - кто?) Откуда это вообще? Я настолько ошарашен, что даже не нахожу слов. - Повтори еще раз, пожалуйста, Луиза, - прошу я в надежде, что ее подводит знание испанского.
- Твои жена и ребенок, - она послушно повторяет еще раз.
Не послышалось. Не подводит. В моей голове звенящая пустота, которую мгновенно застилает своей кровавой пеленой ярость. За кого она меня принимает? Хватаю ее за руку, довольно грубо выдергивая из кресла, но нежность - это последнее, на что я способен, и тащу вслед за собой в другой конец самолета. На моем пути, словно черт из табакерки возникает Марк, он явно обеспокоен.
- Себ, что-то случилось?
- Уйди с дороги! - рявкаю я, грубо отталкивая его с прохода. Марк тут же вновь преграждает мне путь.
- Себастьян, остановись! Не наделай глупостей, - пытается взывать к моему здравому рассудку, не понимая, что сейчас бесполезно. Сейчас он лишь мешающее препятствие для меня.
- Все в порядке, Марк, - подает из-за моей спины голос Луиза. Я бы на ее месте был поосторожней с высказываниями. Я вот совсем не уверен, что все в порядке.
В малом салоне парни из подтанцовки что-то обсуждают вполголоса, листая журнал и наслаждаясь передышкой в межрабочие часы.
- Прошу всех выйти, - это тот предел вежливости, на который я сейчас способен. Они непонимающе смотрят. Наверное, тот человек, которого я сейчас представляю собой, для них незнаком.
- Что-то случилось, Себ?
В мозгу словно загорается лампочка “лимит превышен”, и я ору, заталкивая Луизу внутрь.
- Все вон!
Сзади все также маячит Марк. Запираю дверь у него перед носом, выталкивая парней практически силой, и прислоняюсь к ней спиной. Пространство маленькое, поэтому я даже боюсь шевельнуться лишний раз, дабы у меня не было возможности придушить ту, что будит постоянно во мне эти звериные инстинкты. Луиза стоит ко мне лицом, и я впервые вижу в ее глазах… нет, не страх, отнюдь, хотя, может, и следовало бы... Неуверенность.
Где ж я так накосячил? Что я сделал такого, что заставило единственную женщину, целиком и полностью завладевшую моим сердцем, думать обо мне подобным образом. Вроде никогда не давал повода сомневаться. Я закрываю глаза, откидывая голову назад, и, прислонившись затылком к двери, медленно выдыхаю, призывая себя успокоиться. При этом судорожно пытаюсь вспомнить всю ту ересь, что за последние несколько лет бродила по моему поводу в бульварной прессе. Нет, ничего подобного не припоминаю. Когда я вновь открываю глаза, Луиза все так же настороженно на меня смотрит.