Дальше, вот, наступает четвёртая – самореализация. Посредством общения мы понимаем, что мы разные и заточены под разное. Один, там, сильный, один умный, да, там… Ну, то есть, пока мы, короче, затачивались индивидуально, под выживание, да, там… мы развили определённые способности. И самореализация означает максимально развиться в своей сфере-специализации. То есть максимально, то есть… Кто-то становится лучшим охотником, кто-то лучше всех выращивает детей, кто-то лучше всех ебёт детей, да, там, ну и так далее, короче… Кто-то… ну, ты понимаешь, короче.
— Угу…
— Ну а вот то, что на пятой ступени… где, там… творчество… это вот уже, как бы… Это что-то уже, что над… это нечто… какой-то некоторый… что существует в мире идей. И, грубо говоря, что одинаково будет сущ… что связывает нас, вот, с тем миром бесконечно… бесконечных детей в бесконечном раю. То есть, вот бесконечные дети в бесконечном раю будут существовать исключительно в этом… в этом пласте потребностей. То есть, вот, всё остальное, оно… э… служит выживанию, да… Творч-творческая какая-то активность, она… Истинная творческая активность, она… как раз таки наступает, когда… ты думаешь не о выживании. Ты уже как-то… Выживает… Творение, которое освободилось от творца. То есть, предмет искусства живёт отдельной жизнью от своего автора, как говорилось.
— Ну, а как творение может быть истинным, если мы все люди и, банально, хотим чтобы все сказали: «О, этот парень классно лепит горшки»…
— Не, ну… Классно… Ты хочешь, чтобы тебе это сказали… Это значит… Подтверждение того, что ты хорошо служишь выживаемости своей стаи, племени, вида, там, похуй, человечества, там…
— То есть это опять замкнулось на «пирамиду», и ты не вышел за её пределы?
— А творчество… это, мне кажется, вот… Сейчас творчество… Мне не понять вот чисто эту пятую ступень, да, то есть… Она для меня в любом случае, как ты г-говоришь про горшки сейчас, кажется потребностью конечного вещества, ой, существа. Потребность же существа бесконечного, она будет ограничиваться только этой с-ступенью, то есть она уже будет в чистом виде… Это уже то, о чём я могу домысливать только. Ну, вот как бы всё, что мы называем человеческой культурой, там, миром идей, феноменов, да, там… феноменов – неправильное слово. Вычеркни это, хе-хе… Ну, вот, именно того, что существует… Где человек выступает носителем, да, то есть, вот… Допустим, жесты, язык, слова… вот, да, можно назвать это фено-феноменами… что существует, да, как бы, но… это может быть воспроизведено на любом теле. Один и тот же жест может быть воспроизведён разными людьми, как бы. Или слово, да, там… Или идея, да, какая-то там… Носитель… Человек выступает исключительно конечным носителем. Эм… А там будет просто бесконечный носитель, хех, и…
— Не проще просто сдохнуть и положить хуй на всё это говно? — скептически заметил Димасик.
— Страшно умирать… — глухо пробормотал Дойч.
— Почему тебе страшно? Мне лично трудно понять.
То есть, я с удовольствием. Просто сделайте аппарат, который за тыщу рублей усыпляет, и я первый войду в него…
— Просто отключить себя… Грубо говоря, выключить переключатель, там… ну, то есть как на компьютере, вот мы сделаем «выключить», он выключится, да, то есть… то есть вытащить вилку из розетки, да, – это иногда кажется привлекательным, да… но, с другой с-стороны, просто имеет место у каждого, как мне кажется, такой травматический э-эпизод, что смерть… смерть не бывает красивой… и приятной… то есть смерть – это что-то… что-то очень, короче… очень ху… ха-ха, очень хуёвое, ха-ха-ха. Возможно, это какой-то культурный миф, да. То есть озвучиваю какую-то культурную мифологему, которая присуща нашему Западному мышлению…
Что бы я с собой ни делал, мне очень страшно… умирать… и… и я бы не хотел умирать… я бы не хотел, чтобы умирали люди, которых я знаю, чтобы они кончались… И, мне кажется, что это единственная главная про-проблема, что… я тоже про это часто говорил, что… потенциальная в-возможность создать одного бессмертного человека стоит миллионов, миллиардов потраченных на это жизней. То есть миллиард смертных – он рано или поздно умрёт… И не важно, в два, в двадцать, в восемьдесят или в триста лет, да. Но бессмертный – он никогда не умрёт. То есть… Эм… Максимальная ценность человеческой жизни сейчас… то есть… Я считаю, человек может сказать, что он пр-прожил свою жизнь не зря, если он хотя бы, там, малую долю… просто, там… миллиметр… на миллиметр продвинул человечество на пути к созданию одного бессмертного – человека, преодолевшего смерть. Вот, — наступила пауза, во время которой Дойч уже привычно промочил горло вином. — Мораль… Ну, конечно, мораль Достоевского, там… про сле-слезинку младенца… она тоже… не может быть вычеркнута… но тем не менее… я не знаю, короче, что правильно… но мне кажется, это главная проблема, которая стоит перед человечеством в принципе.