Они садятся на крылечко, и Денис любуется лопаткой «Прозы», разбирает и собирает ее, показывает, что для чего, стучит лезвием о твердую как камень землю:
— Хорошая лопатка, может, даже пригодится.
Здесь почти все стригутся налысо, но у Дениса плотный густой русый «ежик». Из-под бурой от пота майки выглядывает пластырь. Денис — зенитчик, но авиации у украинцев почти нет, штатные десантные «Стрелы-10» по коптерам, беспилотникам и ракетам работать не могут. А так как людей не хватает, зенитно-ракетная батарея свои ЗРК сдала, солдат направили в окопы. Квалификации зенитчикам не хватает, поэтому их используют в охранении.
— Мы сегодня нашего старшину пытались отбить из плена. Неудачно, — рассказывает Денис. — У нас слева ополченцы стояли. И вдруг тихо-тихо стало. «Тамбур» послал туда троих во главе с «Кошмаром». Видели же? Лесопосадки то вдоль фронта, то поперек. Эта была несколько под углом. Как на Благодатовку идти. И вдруг слышим — СШГ взорвалась.
— Что это такое? — «Проза» не понимает аббревиатуру, потому уточняет.
— Светошумовая граната. Один боец приползает ошалевший: «укропы»! Все погибли!» Но «Тамбур»-то понимает, что от СШГ не погибают. Послал меня, Димку и Макса разбираться. Я первым крадуся по посадке, вижу — растяжка. Я ее снял. Впереди укреп ополчей. Слышу — хохлы говорят. Нашего старшину допрашивают.
Денис задирает майку и чешет живот вокруг пластыря.
«Проза» прикидывает, где был сегодня на рассвете. Выходит, что события, о которых Денис рассказывает, происходили чуть дальше за нашим левым флангом, за четвертой ротой. А он и не слышал ничего.
— А как его взяли? — спрашивает «Проза».
Он слышал, что украинцы охотятся за десантниками, и те не хотят сдаваться в плен садистам.
— Шок, небось. Пока в себя пришел — все! Плен! Я Димку с докладом отправил, а мы с Максом отошли от укрепа на двести метров, окопались.
Денис вертит в руках лопатку, шевелит губами, отключился на минуту.
— Ну приходит группа разведчиков и «Тамбур» с ними. Пошли мы в атаку. По нам открыли огонь. Минут десять бой был. Минометы, потом танк. Слышу «Тамбур» впереди на помощь зовет. А никто не идет к ним. Разведчики отошли. Я пополз, вижу, у командира рука перебита, кровью истекает, и второй боец, не знаю имени, сидит за голову держится. Я его окликнул — не отзывается. Контужен? Я «Тамбура» перевязал и вытащил к нам в пункт эвакуации. Ну и боец этот за мной полз. Возвращаюсь, штурмовая группа в атаку идет. Я с ними. Их комроты «Чили» погиб. Командование принял «Дрезден». Меня гранатой посекло. Но вот, вернулся в строй.
Они смотрят на его голые икры, посеченные осколками.
— Хрень… на излете уже. Не стал я в этот раз миллионером, — шутит Денис. — Сказали — форму 100 оформили б, если бы осколки глубже зашли. А так…
Он рубит воздух лопаткой.
На крыльцо выходит «Дрозд». Закладывает большие пальцы рук за подтяжки «по-ленински»:
— Андрей Владимирович, отвези одного страшного лейтенанта из первого батальона во второй. Дорогу знаешь?
— Конечно. А как я его найду?
— Он сам к тебе выйдет. Мы его по радийке кликнем. И это… — «Дрозд» мнется. — Расскажешь потом, что к чему? Как он тебе.
«Проза» проезжает пару деревень и съезжает на проселочную дорогу. В зеркала заднего вида из-за пыли и песка ничего не видно. Трава в степи выжжена августовским солнцем, лишь местами торчат метелки неизвестного растения. «Проза» специально искал в интернете название — не нашел. Иногда на метелке цветут желтые цветочки.
Над ним проносится тройка вертолетов: Ка-52, Ми-28, Ми-8. Идущий чуть сзади Ми-28 «Проза» успевает сфотографировать.
«Проза» подъезжает к первому батальону и останавливает минивэн в начале спуска в заросшую лесом балку.
КамАЗы выбили камни из колеи, и «Проза» прикидывает, цепанется ли за них днищем.
От двух батальонов в полку остались только тылы, в заросших лесом балках у Днепра прячутся склады топлива и ракетно-артиллерийского вооружения, в палатках живут водители грузовиков и мехводы бронетехники, ненужной на передке. Есть у БМД-2 экипаж? Нет ли? Механик-водитель у машины должен быть. Кроме того, у полка прилично ремонтно-эвакуационных (БРЭМ) и транспортных гусеничных бронированных машин — БТР МДМ и БТР-Д. Все они, замаскированные, хранятся здесь.
Из балки поднимается офицер: модную каску с прорезями для наушников и бронежилет он навьючил на рюкзак, на втором плече автомат. У него птичье лицо: глубокие ямочки на щеках и острый нос. Здесь, на горке, ловит интернет, лейтенант говорит по телефону. Кивает «Прозе» и ходит взад-вперед неподалеку от машины, скорее не говорит, а слушает. «Проза» различает отдельные реплики: