Тило подходит к сумке-холодильнику, в которой плавают остатки ледышек, и достает пиво из воды. Открывает зажигалкой и протягивает Энеро Рею – тот заслужил право первого поцелуя с бутылкой. В рот, а точнее, по губам бежит одна пена, белой каймой ложится на чернющие усы. Все равно что вату глотать. Только потом начинает литься холодная, горькая жидкость.
Чернявый и Тило садятся рядом, в линию; литр переплывает из рук в руки.
Жалко, сфотографироваться не на что.
Говорит Чернявый.
Все трое оборачиваются и смотрят на ската.
Он похож на старое одеяло, развешенное в тени.
На середине второй бутылки подваливает гурьба мальцов, тощих и чернявых, как угри, одни глаза. Сгрудились перед скатом, пихаются локтями, толкаются.
Ты глянь, ты глянь, ты глянь. Ничо-о-о-се. Зверюга!
Самый боевитый подбирает палку и тычет в отверстия от пуль.
Вон пошли!
Говорит Энеро и резко встает, громадный, как медведь. И мелкие голодранцы порскают врассыпную, теряясь в зарослях.
Раз уж встал, сделал над собой усилие, Энеро идет окунуться. От воды в голове проясняется.
Плавает.
Ныряет.
Лежит на спине.
Солнце все ниже, реку рябит легкий ветерок.
Вдруг он слышит шум моторки и волн. Разворачивается и плывет к берегу. По вздыбленной воде летит лодка, распарывает ее, как ветхую тряпицу. За лодкой девушка в бикини несется на водных лыжах. Лодка резко поворачивает, девушка не удерживается, уходит под воду. Энеро видит, как она выныривает вдалеке, длинные волосы липнут к голове.
Он думает об Утопленнике.
Выходит.
Чернявый и Тило стоят на берегу, скрестив руки на груди, и следят за движениями моторки.
Вот малолетки, лишь бы шороху навести.
Говорит Чернявый.
Одно и то же, что ни выходные. Рыбу распугивают. Припугнуть бы их самих.
Все трое оборачиваются и сталкиваются с кучкой мужиков. Неслышно подошли. У народа на острове шаг легкий.
Здоро́во.
Говорит один из вновь прибывших.
Мальцы прибежали, рассказали, так мы тоже захотели поглядеть. Хороша рыбеха!
Все смотрят на ската. Подходят поближе, измерить.
Меня Агирре зовут, сообщает тот единственный, что разговаривает, и по очереди жмет им руки.
Энеро Рей, говорит Энеро и идет жать руки остальным. Чернявый и Тило за ним.
Крупный, да?
Говорит Энеро и похлопывает ската по спине, но тут же отдергивает руку, будто обжегся.
Агирре рассматривает отверстия вблизи и спрашивает.
Три раза? Три раза, что ли, стреляли? Одного хватает.
Энеро улыбается, открывая дырку на месте резца.
Во вкус вошел.
Поосторожнее… со вкусом-то надо.
Говорит Агирре.
Тило, налей мужикам винца.
Встревает Чернявый.
Тило отбегает к бережку, достает из прохладной воды большую оплетенную бутыль. Приносит и до краев наливает вином металлический стакан.
Протягивает Агирре, тот поднимает.
За ваше здоровье, говорит он, отпивает и передает Энеро. Задерживает взгляд на его левой руке, где не хватает пальца, но ничего не спрашивает.
Энеро замечает, но тоже молчит. Пусть гадает.
У нас тут было, Кристо вон, гораздо крупнее поймал, со значением замечает Агирре. Сколько просидел?
Да весь вечер, отвечает Кристо, смотря вбок.
А стрелял сколько?
Разок. Раза хватает.
Ну, наш-то товарищ меткостью не вышел.
Со смехом говорит Чернявый.
С телевидения приезжали, бросает тот, что поймал ската крупнее. В вечерних новостях показывали, говорит Агирре. В следующую субботу народу понаехало из Санта-Фе, из Параны. Думали, тут скаты сами в руки бросаются. Не так-то это просто. Вам удача привалила.
Сноровка, говорит Энеро. Еще сноровка нужна. На одной удаче далеко не уедешь.
Агирре достает кисет из кармана рубашки, расстегнутой на костлявом тулове, на раздутом от вина животе. В мгновение ока сворачивает самокрутку. Закуривает. Затягиваясь, отходит к берегу и долго смотрит на воду. Поворачивает голову и спрашивает.
А вы до какого числа к нам?
На два дня. Может, на три, говорит Чернявый. Хорошо у вас на острове.
Хорошо, что правда, то правда.
Говорит Агирре.
Чернявый заходит в лес. Футболка висит на плече, шаг широкий, но медленный. Кругом полумрак. Снаружи солнце, огненный шар, гаснет в реке. Тихонько шебаршат птицы, мелкие звери. Шелестит трава. В траве проскальзывают бразильские свинки, ласки, вискачи. Чернявый шагает осторожно, с уважением, будто ступает под своды церкви. Легкая поступь, как у оленя мазама. Все равно случайно давит тонкую, полную стручков веточку дерева курупи, и они лопаются с оглушительным треском. Звук сухих кожурок множится меж стволов ольхи и тимбо, подымается, выходит за плотный круг леса. Предупреждает о чужаке.