Когда Кирилл поднял меня на ноги, я уже ревела.
– Ну-ну, нельзя позволять знакомым мужчинам так с собой обращаться.
– Да я его сегодня первый раз видела! Больной какой-то! И Валька тоже!
Он посмотрел с сомнением.
– Да честное слово, она говорит – приходи, познакомлю с приличным человеком, вот и познакомила. Черт знает что! – От злости слезы мои высохли. – Не знаешь, она со всеми так развлекается или только со мной?
– Не знаю, – он пожал плечами, – я мало с ней общаюсь.
Я с грустью смотрела на оторванные пуговицы, вдобавок плащ еще и запачкался. Что делать? Кирилл тронул меня за руку:
– Зайдем ко мне, это тут рядом. Приведешь себя в порядок, потом я тебя провожу.
– У тебя есть телефон, мне надо позвонить, чтобы соседка спать не ложилась, ключей-то нет.
– Есть, пойдем.
Шли мы недолго. Улица называлась Зверинская и начиналась она прямо от зоопарка.
– Тут близко.
– Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?
– Бывает, – он засмеялся.
Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой. Здесь были дворы-колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартире на первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухня каким-то углом, две комнаты.
Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленный диван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчас позвоню по телефону Галке и уйду.
– Ты здесь один живешь?
– Сейчас да. – Он пояснил: – Мама умерла три месяца назад.
А когда же его бросила жена? Но опять-таки это не мое дело. Я позвонила, у Галки было занято.
– Выпьем кофе? – нерешительно предложил Кирилл.
Пуговицы я уже пришила, плащ кое-как почистила, побывала и, с позволения сказать, в ванной – маленьком закутке, где стояло какое-то корыто на полу и висел душ. Да, моя коммуналка по сравнению с этим – хоромы!
Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть-то, собственно говоря, было не на что. В маленьком, неправильной формы помещении стояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стены трех домов образовывали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодец не было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, таким образом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходило на помойку.
– Таня, садись, – позвал Кирилл, со всеми этими событиями мы как-то незаметно перешли на «ты».
Кофе дымился в чашках и приятно пах. Кофе должен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кирилл поймает мне машину.
Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась, чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, была лужица кофе и осколки чашки на грязно-сером линолеуме.
Я проснулась оттого, что мне было жутко неудобно лежать. Спина затекла, и к тому же в нее что-то впивалось. Я открыла глаза и не увидела над собой привычного потолка с желтым пятном в углу – соседи сверху два месяца назад забыли закрыть кран и уехали на дачу. Я прислушалась машинально, стараясь уловить дыхание спящей Аськи, но вместо него услышала, как кто-то ровно дышит рядом со мной. Осторожно скосив глаза, я увидела, что рядом спит незнакомый мужчина, и, судя по тому, что я чувствовала под одеялом, он был абсолютно голый. Я прислушалась к себе, ощутила, так сказать, себя всю и поняла, что я тоже лежу обнаженная и… ну, в общем, тут все ясно. Меня охватил такой ужас, что только сильнейшим усилием воли я сдержалась, чтобы не вскочить, не заорать и не сбежать отсюда в чем есть.
Кто этот тип и как я оказалась в его постели? Так, надо взять себя в руки. Для того, чтобы отсюда уйти, я должна вспомнить, где нахожусь. В голове у меня промелькнула Валентина, ее шикарная квартира, чертов костюм, странный Валентинин любовник, которого она почему-то усиленно подсовывала мне, потом бабуся с фарфором XVIII века… стоп! Этого типа зовут Кирилл! Мне стало так худо, что волосы на голове зашевелились.
Оказаться в постели с первым встречным, да еще с каким-то полубомжом! И это я, приличная женщина из интеллигентной семьи с ребенком, как какая-то… Ужас сковал меня всю. Нет, надо выбираться отсюда, пока он не проснулся, смотреть ему в глаза выше моих сил, я умру от стыда. Хорошо, что я лежу с краю. Я тихонько пошевелилась, Кирилл не проснулся, только заулыбался во сне. Я сползла с дивана, стараясь не смотреть ему в лицо – некоторые люди реагируют на пристальный взгляд, но напрасно я беспокоилась – этот спал как ребенок. Я нашла на стуле свою одежду, было ужасно противно надевать несвежее белье. Костюм был мятый, как будто я в нем валялась. Когда я успела его так изгваздать? Кирилл опять пошевелился во сне. Господи, сделай так, чтобы он не проснулся!