Елена посмотрела на него с прищуром.
— Гуркин, она еще девочка, она еще ребенок.
— Я не это хотел, ты всегда понимаешь меня превратно, и в этом наша трагедия.
— Давай, Гуркин, давай, облегчи душу.
— Давать нечего. В этот город я приехал только из-за тебя. У меня были отличные возможности остаться в Москве. Ты сама хорошо знаешь, что из пункта А в пункт Б на пароходе добираться лучше, чем на обычной лодке.
— А тебе не кажется, что ты частенько стал в бутылочку заглядывать?
— Нет, не кажется. В том мире, который я создал для себя, это нормально. Это нормально… Я уже два года не выставляюсь.
— Бог ты мой, можно подумать, я не даю.
— А-а-а, — досадливо поморщился Андрей. — Я зарабатываю хлеб, а это далеко не то, на что я гожусь. Как только мы вернемся в город, начнется все сначала: оформи то, оформи это… забор покрась, черт возьми. А мне надо жить на что-то, и я соглашаюсь. А свою «Автобусную остановку перед грозой» все никак кончить не могу.
— Твой тон ужасен. Что ты от меня хочешь? Хоть сейчас езжай и кончай свою «Остановку».
— Старуха, ты неглупый человек, но что́ я буду стоить, закончив одну, пусть даже прекрасную, работу? Ты понимаешь: одну-у… Я же на этом не кончаюсь.
Елена встала, отряхнула прилипшие песчинки.
— Олег, идем купаться. Гуркин, надеюсь, ребенка, — повела подбородком в сторону реки, — в тонкости нашей домашней службы посвящать не будем?
Андрей не ответил.
Олег был в замешательстве. Впервые ему пришлось наблюдать супругов, потерявших чувство юмора.
— Что с Бородой? — спросил он у Елены.
Та пожала плечами:
— Я его сама последнее время не пойму. Что-то накатывает на мужичка.
Олег плыл медленно, и ему хотелось петь. С приходом Нели, обыкновенной девушки Нели — такие у них в библиотеке почти все, — Олег почувствовал облегчение. Ощущение было такое, словно он должен был сдавать сложный экзамен, готовился, переживал, а ему вдруг сказали, что экзамен отменяется. Итак, чуда сегодня не произошло. Чудеса бывают только в искусстве. Художники и писатели сами создают их силой своего ума и воображения.
— А ты хорошо плаваешь, — сказал он Неле, когда они выходили на берег.
— У меня второй разряд.
— Ого! И сейчас занимаешься?
— Бросила. Нет времени.
— Жаль. А работаешь где?
— Нигде.
— Учишься?
— Пока нет, осенью поеду в Москву, во ВГИК сдавать.
Олег понимающе улыбнулся. С этого надо было и начинать. В красивом большом городе на Волге, где по утрам такие ясные зори, жила-была девушка Неля. Как и тысячи ее сверстниц, она мечтала быть киноартисткой.
— Я слышал, там конкурс большой.
— Ну и что?
— Не страшно?
Неля хмыкнула, и Олегу сразу стало неприятно. Глупый разговор какой-то. Какое ему дело, куда она поступает, зачем поступает… И эта, казалось бы, спасительная мысль тоже была Олегу неприятна. Не так давно он встретил товарища, с которым вместе учился в столице в институте. Товарищ был проездом, и Олег засыпал его вопросами: что там с однокашниками-москвичами? Как там они устроились? Товарищ ничего не знал, досадливо отмахнулся:
— Меня они совершенно не интересуют. Не думаю, чтобы их интересовала моя судьба…
Андрей продолжал лежать в прежней позе.
— Старики, — сказал он. — У меня начинается ностальгия. Я свирепо соскучился по цивилизации. И читать нечего.
— Хотите, могу оставить, — сказала Неля и взялась за свою сумку. — Правда, у меня стихи. Бодлер, «Цветы зла».
Гуркин так и расцвел.
— Слушай, а чего-нибудь попроще нет? В духе майора Пронина?
Неля повела плечом и отвернулась к реке. Но затем быстро вытащила из сумки толстенькую книжку, открыла наугад и закусила нижнюю губу.
Уезжали с последней баржой. На уже потемневшем небе была видна белая россыпь первых звезд. Баржа, урча и дергаясь из стороны в сторону, сползла с отмели, и берег стал плавно отходить назад.
Еще какое-то время Олег мог различать Гуркиных — Елену, сложившую руки на груди, и за ее спиной Андрея, неподвижного и сурового, словно индеец из зарубежного кинофильма.
Вечером после дождя мокрые деревья блестели под фонарями, словно стеклянные. Осень стояла теплая, сырая, безветренная.
Вот уже несколько месяцев Олег поддерживал с Гуркиными только телефонную связь: все были завалены служебными хлопотами. Андрей же еще готовился к областной выставке и, если верить Елене, из мастерской выбирался только в ближайший гастроном за едой и питьем.