Он полистал еженедельник. Страницы были пусты. Всегда с этим еженедельником получалось одно и то же: или забывал записывать, или забывал просматривать. И тем не менее без него он чувствовал себя как без рук.
Елагин не выдержал затянувшегося молчания.
— Алексей Борисович, дело-то серьезное. Если вы не против, я подошлю машину.
Алексей Борисович посмотрел на часы.
— Ну, давайте, если так срочно. Адрес известен?
И по тону, каким было сказано:
— Найдем в телефонной книге, — понял: шутка дошла.
Перед ним на столе лежала аккуратная стопка чистой бумаги, стояли наготове авторучки в деревянном бокале, и он подумал: своя работа снова без движения. Ничего не поделаешь, опять он где-то необходим. Да… злой рок! «Мне дым отечества и сладок и приятен», — неожиданно припомнилось Алексею Борисовичу. «Сладок и приятен! Наверное, жгли осенью костры, горели желтые листья. Дым от такой кучи действительно всегда сладок и приятен».
Он пошел переодеваться в спальню, где стоял шифоньер.
Вика еще не вставала, читала в постели «Советскую культуру».
— Все забываю тебя спросить, — сказала она. — Тут вот один все пишет серьезные заметки о театре, это не он, случайно, был с нами в Пицунде?
— Он, дорогая, — ответил Алексей Борисович, вытаскивая вешалку с костюмом. — Ты его должна хорошо знать, у него были голубые брюки и замшевый пиджак.
— Помню, помню, он еще у тебя пять рублей взял и не вернул.
— Не-ет. Ты имеешь в виду другого, из министерства. А этот — профессиональный литератор. Большой человек.
— Вообще-то как можно — взять пять рублей и не вернуть?
— Сколько угодно. Мужчина на отдыхе — не в рабочем кабинете, это совсем другое. Здесь вступают в силу законы мужской солидарности. Здесь тот горит, кто экономит на мелочах. Я, например, никогда не экономил на мелочах.
— Я тоже, — сочла необходимым подтвердить Вика. — А куда ты собираешься сейчас?
— На телевидение. Что-то у них случилось. Интересно, что они будут делать, когда я умру?
— Начнется междоусобица, как после Ивана Грозного.
Алексей Борисович подошел и поцеловал ее в лоб.
— Энциклопедисточка ты моя… Какой из меня Иван Грозный? Старый больной человек…
— Любишь? — спросила она, обхватив его шею руками.
— Да-а.
— У тебя есть прекрасная возможность доказать это.
— Что ты имеешь в виду?
— Помоги вечером распустить кофточку.
— Посмотрим на твое поведение. Ну ладно! Будь умненькой. А птицу, э-э-э, на балкон, только постели газету. Да, сегодня, между прочим, похороны Бори.
Лицо у Вики стало скорбным.
— Это ужасно, ужасно… такой человек… и так рано…
— Что поделаешь! В народе говорят: хорошие люди нужны богу.
2
Алексей Борисович вышел на крыльцо и огляделся. Черной телевизионной «Волги» нигде не было видно. Что за ерунда! Илья Кузьмич Елагин — человек обязательный, и такие внезапные приглашения уже давно отработаны до последнего движения, как старый спектакль. Вначале звонок, потом короткие сборы, и Алексей Борисович выходит на крыльцо. Он видит машину, шофера возле нее, который большой тряпкой — четверть простыни как минимум — протирает ветровое стекло. Алексей Борисович подходит к машине, шофер в это время делает вид, будто ничего не замечает, продолжает заниматься стеклом. Алексей Борисович громко произносит:
— Здравствуйте!
Шофер оборачивается, с неподражаемым удивлением, как на десантника, вдруг упавшего с неба, смотрит на Алексея Борисовича. Все они на телевидении — от директора и до вахтера, сами того не ведая, становятся артистами.
Пустынность асфальтового пятачка покоробила Алексея Борисовича, потом встревожила. Что могло случиться? Не исключено, что дорогой произошла авария или, скорей всего, поломка: у них весь транспорт разбит. Это предположение успокоило его. Он вышел на дорогу, поднял руку с вытянутыми двумя пальцами и через пятнадцать минут был на телевидении. Во дворе он увидел знакомую черную «Волгу», а на крыльце — директора Илью Кузьмича. Алексей Борисович не успел и слова молвить, как Илья Кузьмич бросился с жалобами:
— Нет, вы подумайте, что делается! Час назад, не меньше, шофер ушел выяснять, кто снял ночью щетки и зеркало, и как сквозь землю! А машины все в разъезде, одна на ходу… Кстати, заодно сняли транзисторный приемник. Если хотите, посмотрите, какая осталась безобразная дыра.
И, громко пожелав пропавшему шоферу счастья в личной жизни и долгих цветущих лет, он повел Алексея Борисовича к себе.