— Удивительное в этом году было полноводье, — сказал Алексей Борисович. — Река до сих пор никак не может войти в берега.
Он как старожил и большой знаток этих мест начал давать дотошные, прямо-таки агитирующие за здешний край пояснения. Можно было подумать, что рядом с ним как минимум турист из братской социалистической страны.
— Бордюрный кустарник частично вымерз: там, там и вон там, — указывал Алексей Борисович на коричневые пятна в зеленой квадратной изгороди.
— Что же теперь будет? — встревожился Иван Митрофанович.
— Как что будет?! — воскликнул Алексей Борисович. — Вырежут, естественно, а другие посадят. Но возни…
— Очень жаль. Сколько положено человеческого, труда!
— А черемуха — молодец, и сирень — молодец. Эти выстояли, цвет выбросили.
— Где?
— Да вон…
— А… Правда… Это уже хорошо. Это уже радует, — сказал Иван Митрофанович.
Они подошли к самому парапету. Река была вздувшейся, тяжелой, мутного глинистого цвета. И если бы не торжественное движение мусора, она казалась бы застывшей. Ширина ее была сейчас километров пять.
— Я много рек повидал, — задумчиво проговорил Иван Митрофанович. — Но ваша — впечатляет. Какой спокойный, истинно народный характер.
Алексей Борисович расцвел, словно его самого одобрили, и подумал, что джинсовый костюм, может, и не самая большая беда. Не в обком ехал, а в деревню. Георгу Отсу во вкусе не откажешь, весьма интеллигентный был мужчина, а выступил как-то раз по телевидению в концертном номере в джинсовой куртке, и рукава еще были засучены.
— До гостиницы отсюда далеко?
— Да вон она, пятиэтажная. Если повезет, будете окнами на реку. Полная красота откроется. Между прочим, когда я последний раз, в январе этого года, был в Москве, я останавливался в гостинице «Россия». Окно выходило как раз на Спасскую башню. Я даже не пользовался своими часами. Я на т е смотрел. Сейчас мне это представляется чудесным сном.
— Сильно повезло, старик, — тоном старшего, чуть иронично откликнулся Иван Митрофанович. — Отпускайте машину да зайдемте-ка посмотрим местный буфетиус.
— Не могу, у меня время крайне…
— Отпускайте, — повторил Иван Митрофанович с бо́льшим нажимом. — Времени потратим немного, и для будущего знакомства не повредит. Вы можете быть свободны, — крикнул он шоферу, который маячил по ту сторону кустарника.
Шофер и ухом не повел, он смотрел на «шефа». И Алексей Борисович проявил интеллигентскую мягкотелость: хоть и не хотелось отпускать шофера, он, поддавшись настроению столичного гостя и ощущая какое-то бессилие, махнул рукой:
— Ладно, поезжай. Своему начальнику — привет и благодарность. Передай, что позвоню.
По пути в гостиницу Иван Митрофанович купил в палатке бутылку водки и положил ее в «дипломат» Алексея Борисовича, в душе которого по этому поводу разыгрался большой протест. Не двое юношей, в конце концов, не два бедных студента… Но он промолчал. Не тот ранг для высказываний.
В гостинице Иван Митрофанович быстро заполнил анкету, отпустил хороший комплимент дежурному администратору, засунул ключ от номера за пояс, деревянной блямбой наружу, и они прошли в заведение под названием «Вечерний ресторан».
В просторном зале не было ни одного посетителя, лишь стая официанток белела в углу возле буфета.
Они сели, к ним подошла девушка.
— Вам меню?
— Тебю, тебю, — подтвердил Иван Митрофанович.
Официантка промолчала и, судя по ее лицу, что-то приняла к сведению.
Заказали томатный сок и холодную закуску. Сок попросили принести в первую очередь.
Иван Митрофанович тут же выпил свой, второй стакан разделил и потянулся к «дипломату». Алексей Борисович все понял, похолодел, потому что ему подумалось: именно сейчас на пороге возникнет милиционер. Хорошо, что в «кейсе» лежат разные серьезные удостоверения.
Но Иван Митрофанович держался непринужденно и дело свое делал на столь высоком профессиональном уровне, что Алексею Борисовичу стало неудобно за пораженческие мысли. Он сказал:
— Даже не знаю, как определить, что у вас получилось…
— Какая разница, лишь бы костей поменьше.
Иван Митрофанович выпил, Алексей Борисович лишь пригубил. Но все равно — резко, толчком, настроение улучшилось. Ничего, можно иногда и п о м а л ь ч и ш е с т в о в а т ь!
— Как живете-то? — спросил Иван Митрофанович. — Строительство у вас — как на БАМе. С квартирами, наверное, и горя не знаете?
— Знаем, и много.