Когда, истекая потом, с растрепанными от усердия волосами, Имоджин наконец завершила приготовления, то с удивлением обнаружила, что уже почти два часа, а Аллан и Нэнси так и не объявились. Вот тут-то она начала по-настоящему беспокоиться. Наплевав на подгорающий торт, пересыхавшую баранью лопатку и превратившуюся в бесформенную массу «bubble and squeak», Имоджин решила подождать еще от силы полчаса. Теперь она уже не сомневалась, что Аллан стал жертвой нападения со стороны мерзавцев, попытавшихся похитить у него документы. И зачем она только послушалась совета этой Нэнси?! А сама Нэнси, что с ней? К стыду своему, Имоджин только сейчас отдала себе отчет, что даже не подумала о бедняжке… В четверть четвертого она отважилась на отчаянный шаг, который весьма дорого ей обошелся, но дальше играть в прятки с реальностью было уже нельзя…
До отправки в «Таймс» разгадки шахматной головоломки у Арчибальда Мак-Клосты оставалось всего двадцать четыре часа. Снова, уже в который раз, расставив фигуры в исходные позиции, он размышлял, изо всех сил напрягая усталый мозг. Тут-то и появился Тайлер, чтобы сообщить, что с ним желает говорить мисс Мак-Картри.
— Нет! Нет! Только не это! — завопил сержант, подскочив, словно его ужалила ядовитая змея.
— Она не такая, как обычно… — настаивал Сэмюель.
— Да будет вам!..
— Да нет, правда, она вся какая-то поникшая, подавленная, прямо на себя не похожа…
— Такого не бывает!
С выражением полной безысходности Мак-Клоста указал на шахматную доску:
— Все будто сговорились помешать мне раскусить этот крепкий орешек!
И тут эта бестолочь Тайлер, совершенно никчемная личность, констеблишко несчастный, взял в руки белого коня, потом слона той же масти, продвинул вперед две черные фигуры и невозмутимо изрек:
— Ну вот, шеф, черные сделали мат в три хода… Теперь-то можно позвать мисс Мак-Картри?
Но Арчи застыл с вытаращенными от изумления глазами и был не в состоянии выдавить из себя ни единого слова. Сэмюель счел, что молчание знак согласия, и отправился за Имоджин. Она — то и вернула шефа полиции в чувство. Увидев прямо перед собой несчастье своей жизни, (Ж мрачно проворчал:
— Значит, явились не запылились!..
— Послушайте, Мак-Клоста, вам тут случайно утром не заявляли ни о каком убийстве?
— Да нет, слава Богу, обошлось… А что, по-вашему, должны были?
— Нет… не знаю… Понятия не имею…
— Может, мисс, вы боитесь конкуренции?
Слишком подавленная, чтобы вступать в пререкания, мисс Мак-Картри дрожащим голосом изложила обстоятельства исчезновения Аллана и Нэнси.
— Ну и ну! Да с чего это вы взяли, что их непременно должны убивать? Ведь нормальные калландерцы — народ совсем не кровожадный, и в прежние времена здесь с гостями обходились по-человечески! Они что, молодые?
— Кто?
— Да этот мистер Каннингхэм с мисс Нанкетт!
— Да, молодые…
— Ну, тогда точно можете не волноваться. Просто милуются себе где-нибудь на природе, вот и потеряли счет времени!
От такой тупости Имоджин чуть было не взорвалась и не принялась объяснять этому идиоту, что они с Алланом теперь соединились на всю оставшуюся жизнь… Но потом подумала — к чему терять время, ведь старому дураку все равно не понять! И предпочла удалиться, напоследок — бедняга полицейский так и не догадался, за что, — еще раз обозвав Арчибальда Мак-Клосту кретином.
Сколько бы она ни делала вид, будто замечание Мак-Клосты насчет Аллана с Нэнси оставило ее совершенно равнодушной, мысль эта прочно засела в голове и доставляла страдания. Поднимаясь к дому, Имоджин постоянно повторяла себе, что Мак-Клоста совсем не знает Каннингхэма и судит о нем как о любом заурядном юноше. Только она одна знает, какой он замечательный! Ну а уж Нэнси!.. Милая Нэнси, которая, жертвуя отпуском, примчалась из Лондона, чтобы помочь подруге, — разве можно заподозрить ее в таком вероломном предательстве?! Чушь, и больше ничего! И хватит морочить себе голову из-за всякой ерунды! А в памяти все-таки всплыло отражение ее собственного лица, каким она увидела его нынче утром в ванной, и ей было трудно не сравнивать эти поблекшие черты со свежим миловидным личиком Нэнси. Предавшись невеселым мыслям, мисс Мак-Картри чуть не сшибла с ног коронера Питера Корнуэя.