В один прекрасный день, когда Сугрин и Романов вернулись с такого мирного полета, им сообщили радостную новость о присвоении звания Героя Советского Союза. Теперь в полку было девять Героев!
Мне и моим фронтовым товарищам и помощникам – сержанту Григорьеву и ефрейтору Федотову – было особенно радостно. Из этой великолепной девятки Героев шестеро – Мелах, Ящук, Попов, Голубничий, Сугрин и Романов – были нашими командирами, много летали на наших четырех «пешках».
Да, нам было чем гордиться. В золотом блеске геройских звездочек лучших из лучших питомцев третьей эскадрильи отражался и наш нелегкий технарский труд.
МАРШАЛЬСКИЕ ОЦЕНКИ
В разговорах и письмах мои фронтовики отмечали огромный вклад Сталина в достижение Победы. Они оценили не столько его полководческий дар, упорную дипломатическую борьбу на встречах с лидерами антигитлеровской коалиции Рузвельтом и Черчиллем, сколько ежедневный и неустанный труд по созданию и развитию производства, ковавшего оружие Победы. Запомнил я и двух критиков. Механик-ленинградец Гутшабаш, не успевший до войны закончить аспирантуру, критиковал культ личности, его последствия в духе ХХ съезда партии. По натуре он был ворчуном, и его прозвали «шабаш» от его фамилии. Он не обижался и хвастал: по-еврейски, мол, шабаш означает праздник. А мой друг Андрей Сакеллари считал излишней нетерпимость Сталина к его политическим противникам, властный характер. Я посоветовал Андрею прочитать мемуары маршала Г. Жукова, который хорошо знал Сталина и мог изучить человеческие черты своего главного военного начальника. Приведу несколько цитат из жуковских «Воспоминаний и размышлений»:
«В вооруженной борьбе в целом И.В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим» («Воспоминания и размышления», т. I, с. 346).
Часто встречаясь со Сталиным, обсуждая положение на фронтах даже во время запоздалого ночного ужина, Жуков отмечает: «И.В. Сталин во время беседы производил сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память заставляли во время беседы с ним даже очень искушенных и значительных людей внутренне собраться и быть начеку» (Там же, с. 344).
Как видим, профессиональный военный, да еще маршал говорит о человеческих качествах Сталина, рисуя его привлекательный образ как писатель-романист. И верно, из жуковского портрета Сталина мы узнаем, как много работал вождь, как подписывал документы (обычно синим карандашом), понимал ли юмор, чего стоил «его острый пронизывающий взгляд», как вели себя собеседники, когда он «впадал в острое раздражение», и многие ли смельчаки «могли выдержать сталинский гнев и отпарировать удар».
А гнева и раздражения было более чем достаточно в первой половине войны, когда мы отступали, не имели опыта борьбы с превосходящим нас противником. Такое «раздражение» продолжалось вплоть до смертельной битвы под Сталинградом, положившей начало перелому в войне. Жуков в связи с этим отмечает:
«Должен сказать, Верховный понял, что неблагоприятная обстановка, сложившаяся летом 1942 года, является следствием и его личной ошибки, допущенной при утверждении плана действий наших войск в летней кампании 1942 года. И он не искал других виновников среди руководящих лиц Ставки и Генерального штаба» («Воспоминания и размышления», т. II, с. 78).
Речь идет, в частности, об ошибке из-за опасения нового летнего наступления гитлеровцев на Москву сосредоточить половину наших войск на московском направлении. Наши армии на юге были ослаблены. Гитлер, однако, нанес главный удар против наших южных фронтов с целью захвата Кавказа. Наше наступление под Харьковом, санкционированное Сталиным вопреки предостережениям Генштаба, окончилось катастрофой. Остатки наших дивизий, в том числе рьяный инициатор наступления, член военного совета Юго-Западного фронта Никита Хрущев, откатились к Сталинграду.
Маршал Жуков считал воздушную и наземную разведку «важнейшим фактором вооруженной борьбы». Во втором томе своих «Воспоминаний и размышлений» (Там же, с. 269) он рассуждает: «Опыт войны доказал, что разведывательные данные и их правильный анализ должны служить основой в оценке обстановки, принятии решений в планировании операций». По его мнению, ошибочные разведданные и допущенные при их анализе погрешности ведут операцию по ложному пути.