И вдруг смотрю, парень ни с места, подружка его толкает, мол, поди, скажи. А он артачится. Наконец поднялся. Приблизился. И сказал четко, баритоном горячие слова ветеранам. Вызвал взрыв аплодисментов. Я к парню с рюмкой водки, поблагодарить. «Спасибо, – говорит. – Я из милиции, на дежурстве. Нельзя».
В этот момент слово попросила жена стрелка-радиста Дидоры. В нашей эскадрилье ее звали «ветродуй» или колдунья. Она была метеорологом и каждый день составляла карты погоды.
– Помню, какими славными ребятами были вы все на войне, – говорила Дидора. – А я, молоденькая, тушевалась перед офицерами. Всем отдавала честь, за что меня прозвали строевиком. Вызывает меня однажды комэск и спрашивает: «Какая будет погода завтра, летная или нелетная?» Обещала по своим расчетам летную. «А тумана не будет?» – спрашивает комэск. «Нет, не будет». Выхожу на улицу, а вокруг туман. Я назад к командиру, извините, говорю, на дворе туман. Я вышла в слезах на крыльцо, а туман исчез. Другой раз Сугрин со своей Сашей спрашивают насчет завтрашней погоды. Отвечаю: полетов не будет, гуляйте всю ночь. А утром проснулась, солнце светит. Сугрин, хмурый, невыспавшийся, покачал головой. «Куда же ты полетишь?» – отговариваю его. «Ничего, все будет в порядке», – ответил он. Вот все они такие были мальчишки. Один не вернулся, второй пропал без вести, а третий дергает командира за рукав и просится в полет. У них не было понятия смерти.
Снова поднялся Ваня Строев, что-то пробормотал, махнул рукой и сел. Слово взяла Лиля Дерябичева.
– Дорогие мои, – заговорила. – Вы были для меня родными и остаетесь такими сейчас. Уже на фронте некоторые поженились, и я, как могла, устраивала им свадьбы. Когда мы находились в Торуне, родились дети. Наши молодые мамы разгуливали по улицам с колясками. А одеты – кто в чем. Меня знакомые полячки спрашивали:
– Богато живете вы, русские. У каждой мамаши по няньке. А где же сами жены офицеров? Что-то их не видно.
Я им без улыбки отвечала:
– Крым-Кавказ. Круглый год на курортах.
Пока продолжался смех, вызванный воспоминанием Лили, я взглянул на соседние столики и увидел за одним из них мужчину нашего возраста. Ну, думаю, ветеран. Пусть поприветствует, и громко объявил, что пришел с поздравлением представитель от жителей города-героя Калинина. Налил стакан водки и к одинокому посетителю шаг-два. Посетитель, однако, резким движением отодвинул стакан, шагнул к ветеранам и строго заговорил.
– Гляжу я на вас, летуны. Розовощекие. В начищенных орденах, аж глаза ломит. Гуляете-веселитесь. – Он сделал короткую паузу. – А скажите, где вы были, мать вашу, когда мы, пехота, драпали от Бреста до Смоленска, а потом по морозу в обмотках от Смоленска до Москвы? Так скажите, где вы были? Колотил нас фриц как хотел, и ни одного нашего самолетика на подмогу. Где вы были? Где? Скажете, Сталин виноват, не угадал начала войны? Но вы-то где были? Ведь писаны и для вас, как для пехоты, уставы. Чтобы за полчаса быть в строю при полном снаряжении. А что говорить? Я понимаю вас – и снаряжения у нас не было достаточно, и дисциплинка хромала.
Посетитель умолк при воцарившейся в зале полной тишине и смущении на лицах однополчан. «Черт меня дернул обратиться к этому пехотинцу!» – злился я в душе. А пехотинец вдруг снова заговорил:
– И все же мы победили! И танкисты, и артиллеристы, и саперы, и пехотинцы.
Он шагнул к нашему столу и низко поклонился. – Спасибо вам, авиаторы. Что бы мы без вас смогли сделать? Ведь обороняясь до самой Москвы, в окопчиках укрывались. А наступали на запад по дороге, расчищенной артснарядами, вашими самолетными бомбами. Низкий поклон вам от старого пехотинца.
Десятка два авиаторов, в ярких синих френчах с золотыми погонами майоров и подполковников, увешанные боевыми орденами, не остались незамеченными в городе. Девочки и мальчики, посланные мамашами, вручали нам цветы. Когда мы снимались у обелиска Победы в центре города, собралась толпа горожан и аплодировала нам. Все дни мы переживали необычную радость, сознание того, что нас ценят как спасителей отечества. Местное туристическое бюро организовало нам турпоход по местам сражений за Калинин. Мы прокатились на катере вдоль Волги до места, где на левом берегу установлен монумент артиллеристам. Они до последнего сражались с захватчиками и в конце концов выбили их из города. Руководитель турбюро оказался весельчаком, отличным баянистом и обладал прекрасным баритоном. Конечно, мы перепели вместе с ним все песни военных лет и разучили только что родившуюся «День Победы» Давида Тухманова. И естественно, праздник не обошелся без танцев и плясок. В них отличались неугомонная Лиля Дерябичева и Валя Петрова.