Моя первая «пешка» была разбита вдребезги в Андреаполе Батей Малютиным. Он более года не летал в разведку. Разучился летать? Виновата гроза? Но Малютин до этой катастрофы уже облетал два аэродрома. Там он надеялся найти пропавший экипаж «новичка» Голубничего. Батя садился и взлетал, как положено. Лишь спустя два с лишним десятилетия после войны авиация приоткрыла нам одну тайну. с помощью мелиораторов.
Взлет и падение! Ефима Мелаха отмечали за его прекрасный человеческий характер. Он вырос в командира дивизии бомбардировочного полка. Освоил реактивный самолет. И вот во время учений в районе Иваново почувствовал сердечную боль. Он мне писал: «На пределе сознания дотянул машину до базы в Шаталово. С помощью товарищей покинул кабину, дошел до кучи бревен и отлеживался на них часа два. Микроинфаркт! Медкомиссия признала негодным к летной службе. И сейчас я в родной Одессе работаю в торговой фирме, имеющей связи с Болгарией. Иной работы не нашел». Я попросился на прием к секретарю горкома партии. Усталая, хмурая женщина спросила: «Какая у вас профессия»? Я гордо ответил: «Военный летчик». Она: «Нам летчики не нужны. Есть вакансии слесарей, водопроводчиков».
Взлет и падение! Судьба сыграла злую шутку с генерал-лейтенантом Грендалем. Он был куратором всех разведывательных полков при главном штабе ВВС. Во время войны был на виду, подписывался под статьями о состоянии нашей и немецкой авиации. Их печатали центральные газеты. Как-то в разгар кампании против преклонения перед Западом Грендаля навестил журналист военного журнала и предложил написать статью о превосходстве советской военной авиации над…американской. Статья была опубликована, но что-то в ней было искажено. Грендаль вскоре был снят с высокой должности и послан начальником военной кафедры в Московский энергетический институт. Там он пользовался авторитетом. Его смещение с работы в ВВС некоторые считали нормальным. Но я поверил моему хорошему знакомому Валентину Петровичу Соколову, который служил в главном штабе ВВС. Он рассказал мне, что настоящей причиной отставки Грендаля была злополучная статья.
Взлет и падение! Раз пять, втиснувшись в кабину летчика на «пешке», я летал на «подскок» в Андреаполь и возвращался на базу Выползово. Мои ангелы меня берегли. А мой товарищ, техник Аркаша погиб. Он вылетел на «подскок» в «пешке», ведомой великолепным летчиком Гахарией. В районе Осташкова, в результате грубейшей ошибки, их сбил наш истребитель – «свободный охотник». Он принял «пешку» за схожий «Мессершмитт-110».
Авиамехаником я летал в качестве пассажира на «пешках» в период перебазирования с аэродрома на аэродром, а также во время перегонов новых самолетов с Казанского авиазавода. Судьба подарила мне после войны возможность налетать пассажиром многие тысячи километров. После окончания иняза я стал журналистом-международником. В качестве собственного корреспондента сначала «Комсомольской правды», а затем «Известий» я пробыл в загранкомандировках в общей сложности пятнадцать лет.
Первый длинный перелет был в Каир, там шла война из-за Суэцкого канала. Наступило перемирие, поспешил осмотреть знаменитые пирамиды Хеопса – одно из семи чудес света. В 1962 году – мой воздушный вояж в Багдад, на праздник рождения иракской столицы. Нас свозили посмотреть развалины Вавилона – еще одно из чудес света. В 1976 году состоялись Олимпийские игры в Монреале. Летел туда долго с посадкой в Париже. Спортивным корреспондентам устроили полет во второй крупный канадский город Торонто. От него на автомашине мы поехали полюбоваться Ниагарским водопадом – тоже одним из чудес света.
Мучительно долгим, утомительным на стареньком Ил-18 был полет на край света – в Дар-эс-Салам, столицу Танзании. Посадка – в Найроби – столице Кении. На обратном пути в Москву посадка в Энтебе, у озера Виктория и в Уганде. Поездка на берег Нила, в Национальный парк. Там туристы всегда очарованы увиденным: мирно разгуливают жирафы, антилопы, буйволы возле спящих под деревом тигров. И озеро Виктория, откуда вытекает Нил, и заповедник экзотических зверей, что мы видели на нашем телевидении, заслуживают быть чудесами света.