Сотни раз я проходил мимо церкви в Сокольниках, направляясь в парк. Но не удосужился заглянуть внутрь. Не знал, что там крестят, венчают, отпевают. Мне думалось, что он сохранился как сокровище старинной архитектуры. Я жил до войны под впечатлением, что в советские времена из-за отсутствия помощи прихожан церкви закрывались, переоборудовались под склады, кинотеатры, рабочие клубы. Часто посещал кинотеатр на Калужской площади «Авангард» – бывшую церковь, с которой сняли колокола и кресты.
Полнокровной жизнью церковь зажила в 1943 году. Это событие я хорошо помню, так как мы базировались на аэродроме освобожденного Смоленска, и я посещал чудом сохранившуюся церковь, где открылась городская библиотека. Из газет узнал, что Председатель Совнаркома принял в Кремле митрополитов для обсуждения церковных проблем. Договорились о созыве собора епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси, о создании священного синода, о помощи государства через Совет по делам церкви. В результате миллионы верующих с удвоенной энергией трудились в тылу и воевали на фронтах ради нашей Победы.
ПОЗАРАСТАЛИ СТЕЖКИ-ДОРОЖКИ
В конце июля бурного 90-го года с сыном Андреем выбрали, наконец, погожий день и поехали в родную деревню Чувашиху на старенькой «Волге». Возможно, я не решился бы поехать туда, если бы в сокольническом магазине «Зенит» не купил крупномасштабную карту Подмосковья с кусочками соседних областей. На карте увидел западную часть Владимирщины, где находится Чувашиха. Правда, все села вокруг родной деревни на карте отмечены, а Чувашихи нет. Зато на месте неудобной переправы через Колыкшу указан… мост. О, чудо! Стоило его пересечь, и ты наверняка в деревне. Однако, не доверяя картографам, я положил в багажник гибкий шланг от пылесоса. Он герметично вставлялся в выхлопную трубу. Конец шланга можно было приподнять до высоты крышки багажника. Таким образом «Волга» была оборудована, как танки в прошлую мировую войну для броска через водные преграды.
От нашего дома в Сокольниках через Семеновскую площадь лежит скорый и прямой выезд на шоссе Энтузиастов. Далее прямой как стрела пролег бывший Владимирский тракт. Сразу за Московской кольцевой дорогой шоссе расширяется до просторов хорошей автострады.
Мы нарочно поехали в воскресный день, рассчитывая избежать встречных грузовиков. Увы, по дороге мчались вереницы «жигулей» и «москвичей». На окраине городков и поселков виднелись бензоколонки, обвернутые шлангами. Это означало отсутствие бензина.
Сердце защемило от предчувствия встречи с Родиной. Впрочем, она уже была тут, справа и слева. Ярко-зеленые луга, сребристые озера, серые поля, лесные заросли, красивые кучевые облака.
Здравствуй, родная Чувашиха! Здравствуй, родной дом! Ты еще стоишь на своем месте, когда-то побеленный, а теперь облезлый, но не потерявший аристократического вида. По краю крыши тянутся гипсовые урны и булавы украшений, как у помещичьего дома. Кто теперь живет в доме? Тетя Маша, должно быть, умерла. Ее дочь Анна была выдана замуж до войны в соседнюю деревню Мельничная. Она стояла на берегу Колыкши. Но мы проехали это место и деревни не увидели. Пастух сказал, что деревню запахали. Возможно, Анна переселилась к матери в Чувашиху? Она старше меня лет на десять, значит, ей за восемьдесят? Вот с такими мыслями подошел к дому. Незнакомый мужчина из соседнего дома обрадовал меня. Жива Анна, тут она, на огороде, где ей еще быть в жаркий летний день?
– Нюра! – кричу ей издалека.
– Здравствуй, Анатолий! – узнает она во мне моего брата.
– Нет, я – Владимир, а брат умер… Ну, здравствуй!
Нюра девчонкой нянчила нас обоих, присматривала за нами, когда мать уходила в поле. Анатолия помнит лучше. У Нюры было три брата – Иван, выучившийся в Москве на инженера, Николай и Санька. Иван вернулся с войны офицером, а Николай попал в плен, после войны был отправлен на поселение в Сибирь, а после амнистии не захотел вернуться в родную деревню, поселился в Кемерово. В деревне есть еще Силантьевы-дачники. А Нюра овдовела еще во время войны. Мужа убило на фронте. Остался сын, выучился на электрика.
Присели на лавочку перед домом. Как же добротно, прочно и красиво строили тогда, в трудном 1919 году! Лишь в одном месте треснула стена. За долгие годы чуть осел фундамент. А рамы окон целы, двери крыльца даже не потрескались. Какие они красивые, с узорами, украшенные старинной медной ручкой.