Грендаль писал: «Война не может вспыхнуть как молния, целый ряд политических и военных признаков будут, конечно, предвещать ее начало». О политических признаках генерал упоминал вскользь – они были очевидны каждому – сосредоточился на военных. И в этой связи он отмечал особую роль воздушной разведки. Наиболее сложной задачей для нее является обеспечение командования данными по упреждению внезапного удара. С этой целью разведка должна вестись по широкому фронту и на большую глубину. Дельный совет. Почему им не воспользовались весной 41-го, генерал мне объяснил, что тогда и не могли. Не было у нас должной разведывательной авиации. Ее только предстояло создать автору предвоенной диссертации.
Любопытно, что в своей диссертации Грендаль подчеркивал: «Запад подвержен сокрушительному удару, а Советский Союз – обширная страна. При ударе сохраняется ее питающая и производительная база. Влияние вторжения окажется лишь частичным». Генерал оказался прав настолько, насколько и сильно ошибался. В результате внезапного нападения советская производительная база понесла значительный урон, но сохранилась и приумножилась в ходе войны. Но день 22 июня для нашей авиации на западном направлении превратился в воздушную мясорубку.
Во время последней беседы я спросил «нашего генерала»:
– А вам приходилось лично докладывать Верховному Главнокомандующему о работе воздушных разведчиков?
– Нет, это полагалось делать военачальникам более высокого ранга и должности, – ответил Дмитрий Давыдович.
– Возможно, вы бывали на совещаниях у Сталина?
– Только один раз вместе с маршалами Головановым, Новиковым и другими руководителями ВВС. Обсуждался больной вопрос о «блудежках» наших летчиков.
– Как это понимать?
– В начале войны часть летного состава ВВС была недостаточно подготовлена к вождению самолетов вслепую: в облаках, ночью, при плохой видимости, когда приходилось ориентироваться только по приборам. Вопрос надо было решать безотлагательно, и он обсуждался на совещании у Верховного…
Генерал добавил, что разговор в кабинете Верховного был коротким и строгим. Начальника разведки ВВС пригласили на совещание не случайно. Опыт войны показывал: «блудежки» разведчиков случались, как правило, из-за неумения летать в облаках… И я вспомнил, как много об этом говорили мои товарищи.
НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА
Бывает, мировой рекордсмен проигрывает новичкам олимпийские старты только потому, что он «перегорает» перед началом соревнований. А ведь в спорте заранее обговорены день и час, условия соревнования. Загадкой остается разве лишь тактика борьбы, которую изберет соперник в последний момент. Хотя в принципе тренерам известны все сильные и слабые стороны соревнующихся. И все же в напряженном ожидании боя сдают нервы и у мировых чемпионов. Какую же крепкую нервную систему должен иметь воздушный разведчик? Ведь он каждый раз, пересекая линию фронта, решал уравнение со многими неизвестными. И конечно, он мог тысячу раз «перегореть» до вылета.
Объекты разведки, как правило, изучались экипажами заранее. Штурманы тщательно разрабатывали маршрут. Коллективно изыскивались методы и средства скрытного подхода к цели. На это уходили долгие часы. Когда наступало время отдыха, нельзя было отделаться от вопросов и сомнений, которые разрешатся лишь в ходе полета. Отвлечься от них на фронте было непросто. Гарнизонная кинопередвижка сегодня, как и позавчера, показывала много раз виденную картину «Мы из Кронштадта». Других фильмов не привезли. И на следующей неделе ждет то же «разнообразие» развлечений.
Технарям проще, чем летчикам. Они поднимаются до рассвета и возвращаются с аэродрома затемно. Весь день на свежем воздухе, весь день в хлопотах, не оставляющих времени на то, чтобы шагать на обед в гарнизонную столовую. Они «умнут» вечером за один присест и обед и ужин, разомлеют от еды, и уже нет сил куда-то идти. Скорее бы на нары, успеть выспаться до подъема.
Боевой полет разведчиков на «пешке» скоротечен. Максимум два часа сорок минут продолжается разведка. «Проболтаешься» – любимое выражение летчиков – на высоте, в кислородной маске, возвращаешься бледный, аппетита нет, башка трещит. К вечеру отпустит, и остаешься один на один со своими думами о том, как сложится полет завтра.