Мчимся к боевым самолетам. Вот они – три сверкающих свежей краской красавца! Похожие внешне на обычные серийные Пе-2, эти машины выпуска 44-го года отличаются более строгими линиями, хорошо пригнанными к крылу посадочными щитками. Фюзеляжи блестят, будто отполированные.
В ходе войны бомбардировщик Петлякова модернизировался. Появился учебный самолет – «спарка» с двойным управлением. Заводы стали производить вариант самолета-разведчика. Не кустарно, как это делали наши фотоспециалисты в начале войны, а солидно, с учетом последних технических достижений. В чреве машины устанавливалось до трех фотоаппаратов, была изобретена установка-качалка – АКАФУ, поворачивавшая аппарат на заданный угол.
Все эти усовершенствования внедрялись уже без участия главного конструктора, замечательного авиационного инженера Владимира Михайловича Петлякова. Он погиб в авиационной катастрофе в январе 1942 года, вылетев на самолете, который вел летчик нашего полка лейтенант Федор Овечкин.
Очевидец этой трагедии Никита Остапенко рассказывал однополчанам, как это случилось. Конструктор вместе со своим заместителем Изаксоном посетили казанский завод, где тогда налаживалось производство «пешек». Они интересовались, как идут дела с установкой лыж, и проверяли посадку самолета на снег. Работа была закончена, и конструкторы возвращались в Москву с докладом Верховному. В это время два наших экипажа прибыли на завод за новыми самолетами. Они спешили домой, на свой подмосковный аэродром. В бомбардировщик Овечкина сел Владимир Михайлович Петляков, с Остапенко полетел заместитель конструктора. До Арзамаса долетели благополучно. Потом начался снежный буран, и на глазах Остапенко самолет Овечкина потерпел катастрофу.
А вот лыжи на бомбардировщиках Пе-2 не прижились. Опыт показал, что самолет может безопасно взлетать и садиться на укатанный снежный покров. В течение четырех военных зим лишь однажды нам пришлось ставить машину на лыжи: «пешка» была подбита и аварийно приземлилась на лед озера Ильмень.
ИСТОРИЯ С ЛЫЖАМИ
Самая необычная авария, – говорил Алексей Трошанин. – С помощью треноги из бревен мы подняли ее сначала на одно колесо, потом на другое. Как водится, сменили погнутые при посадке винты, выпрямили створки шасси, сменили одно простреленное колесо. И встал вопрос: как летчику взлететь с ледяного поля. Вспомнили про петляковские лыжи. Мы надели их для взлета «пешки» с озера.
Пока мы ремонтировали самолет, лед таял. Образовались огромные лужи глубиной до двух ладоней. Летчик подвергался риску при взлете. Но значительная часть озера еще была покрыта снегом. Надо было перетащить самолет на полкилометра к сухому месту. Отправляюсь в ближайший колхоз к хромому председателю. Прошу подмоги, нужен обыкновенный трактор. «Нет у меня никакой техники, – отвечает, – и мужиков нет. Остались одни бабы». Прошу его собрать женщин. Рассказал им, в чем дело. Все как одна согласились, хотя толкать самолет пришлось по лужам по щиколотку в холодной воде. Вот это самопожертвование усталых, похудевших русских женщин я запомнил на всю жизнь!
– Алексей, я прочитал твои «мемуары», что просил написать. Ты описываешь достоинства Пе-2.
– Представь себе. «Пешка» имела бы и более приличную скорость, если бы мы любили самолет как девушку.
– Что ты имеешь в виду?
– А скажи честно, в кирзовых сапогах с железками на каблуках по крыльям и по фюзеляжу бегал?
– Конечно, ты сам знаешь, что без стремянки на крылья не заберешься. А где ее взять на полевом аэродроме? С собой возить, с фронта на фронт. Так она в самолет не влезает. Длинноватая! Вот и прыгаешь по «пешке», сначала на хвост, на стабилизатор. С него бежишь по фюзеляжу. Затем спрыгиваешь на одно крыло – там на середине горловина бензобака. Заправил – бежишь на другое крыло – заправлять. Впрочем, перед вылетом я проделываю то же самое, хотя бензобаки заправлены. Обязан по инструкции проверить, залито ли горючее до горловины. Рядом, кстати, горловина маслобака. И ее с помощью отвертки и плоскогубцев отковыриваешь.
– Вот-вот! Отковыриваешь. В результате крылья исцарапаны сапожищами, замазаны грязью. Я в душе возмущался таким отношением к машине. Но молчал. А знаешь ли ты, что в конце войны стали выпускать с конвейеров те же самые «пешки», но почти на сорок процентов с прибавкой в скорости?
– Знаю, читал. За счет улучшения аэродинамики самолета.
– Вот именно. За счет улучшенной, шестикратной покраски крыльев. За счет устранения шероховатостей и щелей в створках бомболюков и уборки шасси, более обтекаемых туннелей масло- и водорадиаторов. А у нас на фронте самолеты летали с помятыми капотами, поврежденными коками винтов. Нам и в голову не приходило помыть самолет – очистить его от пыли, грязи и птичьего помета.