Алексей рассмеялся. Да и сами мы, технари, нуждались в химчистке. Наши летние комбинезоны и бриджи, а по зиме толстые ватные куртки, шапки, варежки были пропитаны маслом. Мыли их, окуная комбинезоны в ведро с бензином, а куртки оттирали от масла пробензиненными тряпками. Технари вечно пахли бензином, хотя пижоны изводили много одеколона, чтобы не отпугнуть партнершу на танцах.
– И все же мы победили врага, как и почему? – спрашивал я друга- однополчанина.
– Володя, я не комиссар Настоящий или наш политрук эскадрильи Пронькин, не умею говорить красивые слова. Хотя от них я не слышал громких слов. Не до политбесед было нам. Вкалывали с зари до зари. Но скажу, как могу. Победил народ, руководимый партией Ленина— Сталина. Ясно, мы, технари, в атаку не ходили и не могли кричать: «За Родину, за Сталина!» Может быть, наши летчики, произносили эти слова, погибая от пуль фашистских стервятников. Но то, что этот лозунг вдохновлял нас, советских людей, на смертельную борьбу, это точно! Сталин, утверждают его недруги, якобы был в прострации в первые дни войны. В то время он на самом деле обдумывал ближайшую перспективу. В речи от 3 июля 1941 года он дал характеристику начавшейся войны, предсказал ее развитие, объяснил, что конкретно должны делать советские люди, в частности развернуть партизанскую борьбу. И ведь что поразительно, война шла как бы по плану, нарисованному им в той речи. Все сбылось – настал праздник и на нашей улице.
Я приподнялся со стула и попросил Трошанина, инженер-майора в отставке, начальника одного из ЖЭКов на Ленинском проспекте Москвы, налить в стаканы фронтовые сто грамм. Он тоже приподнялся.
– Посошок на прощанье? Ты должен идти? – спросил.
– Нет, Алексей. Выпьем молча, не чокаясь, в память о погибших на войне наших товарищах-механиках.
Мы выпили и вспоминали, как погибли товарищи – Аркадий Перехрамов и Вано Гахария, сбитые по ошибке нашим истребителем-охотником, Маров, Черныш, сгоревший Соколов, Фисак, Войненков. Кто еще?
Механик Войненков умер от раны в госпитале Калинина в 43-м. Не стало человека по глупой случайности. Ехал в грузовике на аэродром в Калинине. Зима, окна запотели и покрылись инеем. Усталый шофер не слышал окрика часового «Стой!» и продолжал путь. Часовой выстрелил по кабине и ранил Анатолия Войненкого. Отличный был парень. Его брат прислал мне письмо, сожалея, что врачи не могли сохранить Анатолию жизнь. Сообщил, что имя брата высечено на мраморе братских могил в Мигалово.
– А как погиб старшина Черныш? Для меня это загадка. Дело было в Смоленске, летом. Его труп нашли в густой траве, метрах в тридцати от хвоста самолета. Убит пулей. Решили, что она случайная, пробная, выпущенная стрелком-радистом из пролетавшего самолета.
Узкий летний технарский комбинезон ладно сидит на фигуре, но так сшит, что всегда надевается и снимается с трудом. Костя Воробьев – так звали молодого механика – хранил комбинезон, как и все технари в кабине стрелка-радиста. Люк кабины не запирался. Чтобы комбинезон не попался на чужой нехороший глаз, он запихнул его поглубже, за аккумулятор, где проходят бензопроводы. Один из них подтекал – мы установили это позже. Когда Костя вытаскивал комбинезон, в лицо ударил удушливый запах бензина, но он не придал этому значения. Мы приспособились прополаскивать промасленную рабочую одежду в бензине.
Перед тем как начать осмотр мотора, Костя решил закурить. Чиркнул спичкой. И вдруг комбинезон вспыхнул. Человек моментально превратился в факел. Косте удалось сорвать догорающую рабочую одежду, но бензин пропитал уже и гимнастерку и майку. Горел человек! Костю сбили с ног, набросили на него тяжелый чехол с мотора, и пламя погасло. Механика отправили в госпиталь. Военврач не скрывал, что фатальный конец неизбежен из-за огромной поверхности ожога. Константин мучился три дня.
Смерть подстерегала любого из нас. Войне же не было видно конца, напротив, она принимала все более зловещие масштабы. Прощай, Смоленск! Мы улетаем на запад, на польский грунтовой аэродром близ городка Крынки.
ВПЕРЕД БЕЗ ПЕРЕДЫШКИ
После двух с половиной месяцев неудержимого броска от «Смоленских ворот» до польской реки Нарев солдаты 2-го Белорусского фронта под командованием К.К. Рокоссовского остановились на рубеже Августов—Ломжа—Остроленка. Войска нуждались в пополнении и перегруппировке для решающих битв на территории Польши и Германии.
Воздушные разведчики, естественно, не получили передышки. Как всегда перед началом крупных операций, полк включился в интенсивную работу, обнаруживая вражеские оборонительные сооружения и дислокацию войск. Разведчики регулярно появлялись над Варшавой, Торном, Данцигом, Лодзью, Бреслау.