– Вот я, возможно, плохой журналист. Всех однополчан спрашиваю про войну, подвиги. А чем жив человек, хотел ли стать авиатором, не интересуюсь.
– Столько лет прошло после войны! Столько дел свершили все мы. А чуть что, разговор о былом, о фронтовой жизни, о погибших товарищах. Да, жизнь прожита большая. По крайней мере, экватор давно позади. Но ни о чем не жалею. Что-то, возможно, сделал бы лучше. Но героем себя не считаю, с Зорге себя не сравниваю. Чем живу, чему радуюсь? Люблю работу, радуюсь, что приношу пользу. Люблю природу. При любой возможности спешу к ней. Раньше была страсть к охоте. Сейчас что-то спала. Видимо, из-за отсутствия дичи. А может быть, проявляется старческая гуманность. Есть, говорят, такое чувство. Основное увлечение – рыбалка. Как же без нее, живя в сотне-другой метрах от Волги.
Так получилось, что основной костяк фронтовиков-ветеранов, отслужив свое в военной авиации, обосновался в Калинине, поблизости от памятных мест сражений первых лет войны. Дом полковника в отставке Юрия Павловича Дерябичева, продолжавшего работать в гражданской авиации, и его супруги-фронтовички Лилии Васильевны стал для нас родным.
– Да, сколько было совершено дел после войны, – сказал как-то Юрий Павлович. – Сложнейших, рискованных и самых обыденных. А встретишь однополчан – все разговоры о войне. Отчего так происходит?
Да, наши воспоминания были как бы встречей с юностью, дерзкими мечтами, первой любовью, если хотите, с мальчишеским ухарством и неосознанностью цены жизни. Мы поражались нашей смелости, граничившей с безрассудством, самоотреченности и готовности идти на самопожертвование. Наверное, только на войне могут в полную силу проявиться эти качества. Фронтовые воспоминания вновь и вновь вызывали у нас чувство необыкновенной радости и подъема.
ВСЕ ЧЕТЫРЕ ГОДИКА
К 50-летию Победы было решено составить в частях и подразделениях Книги памяти боевых потерь. «Сын полка» Владимир Политыкин проделал огромную работу, получив пропуск в Подольский архив и отыскав полковые документы. К нашему большому сожалению, в лернеровских мешках ничего не осталось, кроме Книги личного состава. В ней значились сроки прибытия в полк и убытие всех авиаторов. Владимир Политыкин аккуратно выписал имена тех, кто выбыл. Выбыл навсегда. Пропал без вести, погиб в воздушном бою, в авиакатастрофе. Последним в списке боевых потерь значится сержант Панфилов, за номером 293. Панфилов, как уже говорилось, входил в экипаж Константина Дунаевского.
В списке потерь, составленном В. Политыкиным, указывалось, что большинство жертв – 165 числятся пропавшими без вести. Наибольшие потери полк понес в 41-м году, за три первых месяца войны погибло 45 человек, наиболее тяжелым был 1943 год – 86 невернувшихся авиаторов, 44-й год, казалось бы, год наших громких наступлений на всех фронтах, унес жизни 73 воздушных разведчиков.
Иногда удавалось узнать обстоятельства трагедий. Начальник связи полка отважный штурман Никулин рассказал мне трагическую историю экипажа летчика Ивана Свистунова, совершившего разведывательный полет 22 сентября 1942 года. Он вылетел на фотографирование вражеских самолетов на аэродромах Витебска, Смоленска, Вязьмы и Дугино. На последнем участке полета, близ линии фронта Свистунов был атакован парой «мессеров». Самолет был подбит. Свистунов выпрыгнул с парашютом, но стервятники не оставили летчика в покое. Они поочередно заходили на спускавшегося парашютиста и расстреливали из пулеметов. Свистунов упал в расположении наших войск. Военврачи сделали все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Летчик только один раз пришел в сознание и сказал: передайте командованию, что задание выполнено полностью. «Так умирают только герои, любящие свою Родину и ненавидящие врагов – немецких захватчиков», – комментировал Алексей Никулин. Вместе со Свистуновым погибли штурман Николай Рассолов и стрелок-радист Манук Степаньян.
Однажды на встрече ветеранов мы стали вспоминать, кто из летчиков провоевал все четыре года. Таких оказалось немного. Из первой эскадрильи назвали Никиту Остапенко. Из моей, третьей, – только Анатолия Попова. Из четвертой – никого. Она вступила в боевые действия во второй половине войны. А вот во второй ночной эскадрильи таким счастливчиком был полковник, заместитель командира полка Александр Петрович Романов. Он совершил десятки боевых вылетов, но один из первых полетов запомнился ему на всю жизнь.
Это случилось в драматические недели 41-го года, когда наша армия откатывалась на восток. Генерал Грендаль правильно говорил, что в условиях отступления и окружения прерывалась связь между войсками. В полк поступил приказ из Ставки Верховного командования послать разведчика в район Брянска и выяснить, в чьих руках находится город. В разведку полетел экипаж Романова. В канун войны он был капитаном, служил командиром звена в учебной эскадрилье при Монинской академии и освоил различные самолеты, имевшиеся на вооружении. Некоторые были новейшей конструкции. Были даже истребители. Командующий ПВО Москвы привлекал их к отражению фашистских налетов на столицу.