«Разлетался» Виктор Богданов вместе со штурманом Иваном Строевым. Виктор был молод и самолюбив. И хотя его грудь тоже была украшена орденами, слава Мелаха, Сугрина и Голубничего не давала ему покоя. Он все время стремился совершить подвиг, чем-то отличиться.
Виктор узнал случайно от механиков-оружейников первой эскадрильи, что Костя Дунаевский всегда возвращается с задания, расстреляв патроны своего переднего пулемета. Очевидно, Константин вопреки запретам начальства спускался с большой высоты, на которой обычно летали разведчики, до бреющего полета и штурмовал вражеские колонны.
Богданов стал искать встречи с врагом. Однажды, возвращаясь на небольшой высоте, он увидел вражеский эшелон. Недолго раздумывая, разведчик бросил «пешку» в пике и, поймав в прицел голову эшелона, открыл огонь из пулемета.
– Что ты делаешь, Витя? – закричал штурман. – Это же бронепоезд! Назад, Витя, назад!
Но было поздно. В ответ на пулеметную очередь, которая оказалась для бронепоезда не страшнее комариного укуса, разведчик получил солидную порцию свинца. Самолет тряхнуло. На пол кабины посыпались осколки плексигласа.
– Течет масло сквозь пробитый капот левого мотора! – сигнализировал Строев. – Стрелка манометра упала до нуля!
Только теперь Виктор понял, что допустил оплошность, атаковал бронепоезд, а не товарняк, как ему показалось. Он потянул было штурвал, чтобы взмыть в облака, но сигнал штурмана о раненом моторе заставил его изменить решение. Витюнчик выровнял самолет и сбавил скорость. Левый мотор остановился.
Радист Павел Дидора заволновался:
– Командир, почему остановился мотор?
– Я его выключил.
– Зачем?
– Выбило масло. Мотор вот-вот заклинит. Винт застопорится и создаст лобовое сопротивление, мы не сможем долететь на одном моторе…
Машина и без того с трудом подчинялась летчику. Скоро линия фронта. Опасаясь перегреть единственный работающий мотор, Виктор все- таки прибавил газа, начал постепенно набирать высоту. Другого выхода не было: самолет могли сбить из винтовки. Всю дорогу домой молодой разведчик ругал себя за опрометчивый поступок и ненужное ухарство.
Командиром эскадрильи вместо Малютина стал Анатолий Попов. Подтянутый взыскательный летчик, он любил порядок и дисциплину. Мы приготовились к тому, что Витюнчику крепко достанется за самовольную атаку бронепоезда, но новый комэск рассудил по-своему. Он сначала пожурил Виктора, а после похвалил за летное мастерство и находчивость во время полета на одном моторе в тылу врага.
– Это хорошо, что наши летчики кипят злостью, готовы громить ненавистного врага, – говорил новый комэск. – Но храбрость не всюду нужна. Помню, во время битвы за Москву мы настояли, заставили подвешивать в мотогондолы «пешек» стокилограммовые фугаски. До шести штук брали в полет. Ух, и доставалось фрицам! А потом отказались от этой практики. Узнав, что русские разведчики выполняют роль «бомберов», фашисты усилили за нами охоту. Наши потери сильно возросли…
Случай с атакой на бронепоезд всем нам запомнился надолго. Оказалось, что Виктор перестраховался, выключив правый мотор. Когда сняли капот, обнаружили перебитый осколками снаряда маслопровод, ведущий к манометру. Вот почему стрелка прибора не показывала давления масла. А мотор был цел и мог тянуть еще долго, пока из системы не выбило бы все масло. Получалось, Богданов добровольно пролетел двести километров на одном моторе.
Вскоре его экипаж снова попал в опасное положение. Полетели на разведку железнодорожного узла еще не освобожденной Риги. Иван Строев подробно рассказал, какую трепку им устроили зенитчики, оборонявшие подступы к Риге. Но Витюнчик и виду не показал, что экипаж был на волоске от смерти. А случилось вот что.
Незадолго до появления над Ригой Богданова там пролетел экипаж Голубничего.
– И смех, и грех, – рассказывал Юра Дерябичев. – После того как мы разведали товарную станцию Риги и собирались домой, я говорю Голубничему:
«Поворачивай обратно!» Он, конечно, заворчал: «Почему?» Мы взбудоражили немецкую зенитную артиллерию, и вот снова нам надо лезть в пекло, да еще в какое! Ведь обычно мы скрытно подлетаем к цели. Заходим со стороны солнца. Немцы с земли не успевают нас заметить, и мы со снижением, на предельной скорости уходим невредимыми. А тут, после того как мы себя обнаружили, тебе говорят: поворачивай назад, и еще велят сделать два захода! Но что поделаешь, фотографирование не получилось: шнур, ведущий к фотоаппарату, выпал из зажима, аппарат не включился. Когда это обнаружили и стали делать повторные заходы, заметили поднимавшихся «мессеров». Только их и не хватало!