— Нет, нет… — выстанываю я , цепляясь за ручки и пытаясь повернуться, чтоб в глаза посмотреть. Он должен понять, что я не виновата… Не виновата… — Я просто… Я же не могу… Ах… Мой папа… И его… Ты понимаешь…
— Нихера! — Он неожиданно прихватывает меня за волосы, поднимает, делая нашу позу абсолютно неустойчивой, но проникновение только глубже от этого, только кайфовей. Его член двигается во мне так быстро и жестко, что невольно все сжимается внутри, в ожидании разрядки, а он еще и шепчет своим низким, дьявольским голосом, — нихера… Никаких пап и всего остального… Я не буду ждать, поняла? Не буду! И так с ума схожу, как подумаю… Ты же с ним не спишь? Нет? Нет?
— Нет, конечно, не-е-ет… Ай…
Я уже трясусь от предвкушения долгожданной разрядки, когда он останавилвается, резко выходит, разворачивает меня, сдирает окончательно джинсы и легко подхватывает на руки, опять натягивая на себя.
Я хватаюсь за его шею и наконец-то с огромным наслаждением вжимаюсь в жесткие губы, целую, кусаю, пытаясь немного смягчить, разжалобить жестокого парня. Он прижимает меня сильнее, двигается коротко и быстро, с каждым толчком наполняя меня невыразимым кайфом. Мне хочется реально визжать, как сучке , от того, что он со мной делает, от того, что я чувствуую. И только опасность спалиться тормозит сейчас.
— Моя? Ты моя? — рычит он мне в губы, а глаза смотрят яростно и напряженно. Ему надо это опять слышать. Каждый раз надо.
— Твоя, твоя… — шепчу ему в ответ, целую в шею, скулу, возле уха, наслаждаясь соленым вкусом кожи, от которого буквально голову дурманит.
— Заберу тебя, сегодня прямо, слышишь? Заберу… Не могу больше…
— Нет, нет…
— Нет? Нет?
Он скалится, и в темнтоте это выглядит жутко. И заводяще.
Я хочу ему сказать, что не в том смысле “нет”, но не успеваю. Тело прошивает от живота до кончиков пальцев такая волна разрядки, что буквально лампочки вышибает. Я цепляюсь беспорядочно за его шею, кусаю такую сладкую соленую кожу, трясусь в кайфе, сокращаюсь и утаскиваю его за собой.
Он давленно ругается, сжимая меня до боли крепко в погоне за своим финальным удовольствием…
И, наконец, выдыхает, уже спокойней и расслабленней целуя мокрый висок.
— Алька… С ума свела совсем… Дурак я с тобой… Лексуса кончу, клянусь… Давно напрашивается…
— Не надо, я только с тобой, ты же знаешь… — мягко кусаю его за шею, не в силах оторваться.
Он все еще во мне, держит на руках легко-легко, и это ощущение наполненности самое нужное сейчас, самое правильное. Не хочу его терять. Не хочу еще две пары сидеть и ощущать мягкие, сладкие сокращения после него в себе. Хочу хоть раз еще провести с ним ночь.
Хочу, чтоб не было всего этого невыносимого дерьма вокруг. А были только мы. Я и он.
Усмехаюсь.
Кто бы мне месяц назад сказал, что я буду заниматься любовью с ним. С самым неподходящим для этого парнем…
Но судьба смешная штука…
Любит пошутить.
Я — одна из самых красивых девушек потока, отличница, умница, папина гордость, мамина радость. У меня парень, на которого облизывается половина универа.
А я думаю только о нем, сумасшедшем засранце, которого стороной обходят все, у кого есть хотя бы капля инстинкта самосохранения.
У меня этого инстинкта, похоже, не было.
Или отключился. В ту самую ночь, когда сумасшедший засранец, самый плохой парень универа, сделал со мною это в первый раз…
Глава 1
— Алька, ты сегодня с нами к Сому?
Маринка внимательно изучает свое отражение в зеркале пудры от живанши, делает и без того пухлые губы уточкой, обильно мажет прозрачным блеском. Тоже живанши, кажется. Она тут хвалилась на днях, что новую лимитированную коллекцию прикупила.
Я складываю лекции, посматриваю на экран сотового, медля с ответом.
К Сому мне не особенно хочется, там будет опять пьяная тусня до утра с дебильными играми и приколами, а завтра четыре пары, и две из них — старослав… У меня с Мариной Рашидовной и без того отношения напряженные, а если еще и неподготовленная приду, сто процентов заметит и вызовет опять перед всей группой позориться. Рассказывать особенности употребления юса малого и юса большого, блин… Или сравнительный анализ Радзивиловской и Лаврентьевской летописей с точки зрения эволюции языковых приемов… Б-р-р-р… Жуть, даже думать не хочется об этом.
К тому же, Олег еще днем намекал на романтический вечер… Надеюсь, это не очередную вписку у своего придурастого приятеля Сома он так обозвал?
— Не знаю… — нерешительно тяну в итоге, — завтра у нас сама знаешь, кто… Рашидовна.