Кир проглотил ругательство. Досрочно освобожденные? Это могло означать десятки мужчин и женщин, которые видели Шерри и Рэнди около магазина. И многие из них — жестокие преступники. Вместо того чтобы вычеркнуть Рона из списка потенциальных подозреваемых, он добавил бесконечные возможности.
— Кто-нибудь из них был у вас в последние несколько месяцев? — спросил он, надеясь сузить список.
— Несколько.
— У вас есть их имена?
Выражение Рона стало жестким.
— Это не то, что мне хотелось бы обсуждать.
Кир хотел пнуть себя. Рон из вежливого собеседника превратился в человека, который смотрит на Кира с едва скрываемой неприязнью. Кир не только переступил черту, но и разрушил всякую надежду получить от пастора больше информации. По крайней мере, на сегодня.
— Конечно.
— Спасибо за вашу щедрость, — произнес Рон прохладным тоном. — Уверен, что вещи вашего отца найдут благодарный дом.
Отвернувшись, пастор направился в магазин.
И на этом разговор закончился.
Глава 11
Линн устроилась на кожаном сиденье внедорожника, когда они отъехали от благотворительного магазина. Рядом с ней Кир сосредоточенно смотрел на обледенелые улицы, выражение его лица не поддавалось прочтению.
— Что ты выяснил? — спросила она.
— Я убедился, что обе жертвы посещали магазин, — поделился он. — Шерри приходила, чтобы набрать бесплатной мебели для своего трейлерного парка, а Рэнди заезжала каждый месяц, чтобы передать пожертвования из школы в продовольственную кладовую. — Он сделал паузу, когда они свернули на главную улицу, ведущую к центру города. — А еще есть пастор Рон Брэдшоу, который управляет магазином.
— А что насчет него?
— Он пересекался с обеими женщинами.
Она бросила на него растерянный взгляд.
— Как и многие другие.
— Да, но пастор Брэдшоу — единственный, кто дал мне записку с инициалами потенциальных жертв.
До Линн вдруг дошло, почему они пошли в благотворительный магазин. Не только потому, что он подозревал, что Шерри и Рэнди были там. Без сомнения, эти две женщины посещали и продуктовый магазин, и почту, и десятки других мест в городе. Все потому, что пастор Брэдшоу руководил благотворительной организацией.
— Неужели ты веришь, что он подозреваемый?
— Почему нет? У меня есть только его слова, что мой отец просил его выступить на похоронах или передать мне таинственную записку.
— Но… — Линн оборвала свой протест. Она, как никто другой, знала, что самые преданные и, казалось бы, добрые люди могут скрывать темную сторону. Она видела это на примере животных, которых они приводили в ее клинику. Она никогда не позволяла себе обманываться фасадом, который люди демонстрировали миру. Вот и здесь все могло быть по-другому. Любой может притвориться благочестивым. Тем не менее, в том, что Рон убийца, нет никакого смысла. — Если он замешан в убийствах, зачем ему давать тебе записку?
— Я не уверен, что у сумасшедшего есть разумное объяснение тому, что он делает. — Челюсть Кира сжалась. — Но предполагаю, что он хотел включить меня в свою больную игру теперь, когда мой отец мертв.
У Линн пересохло во рту. Возможно ли это? Может ли убийца теперь зациклиться на Кире?
— О боже. Это ужасная мысль, — вздохнула она.
— И не более чем дикая теория. Я понятия не имею, как выяснить, замешан ли в этом добрый пастор или нет.
Линн стиснула руки на коленях. Ей хотелось протянуть руку и хорошенько встряхнуть Кира. Или, может быть, поцеловать. Подождите, нет. Хорошо встряхнуть.
— Это не твоя работа — выяснять, замешан ли он в этом.
— Может и нет, но я не могу игнорировать тот факт, что женщин Пайка убивают.
Она нахмурилась. Кир упрям — почти такой же упрямый, как и она, — но он не дурак. Он не стал бы сознательно подвергать себя опасности, если только… Ох.
— Ты делаешь это, потому что чувствуешь себя виноватым, — проговорила она.
— Прости?
— Ты считаешь, что следовало поверить отцу, когда он предупреждал тебя об убийце в Пайке.
Кир крепко сжал пальцы на руле до побеления костяшек.
— Это нечто большее. — Он сбавил скорость, когда они проезжали мимо местного парка, где дети играли в толстом слое снега. Нередко кто-то терял контроль над своими санками и оказывался на дороге. — Как будто он шепчет мне на ухо, призывая остановить это безумие.