– Могу я предложить вам напиток? – спрашивает он. – Я не знаю, что вы любите, а то уже заказал бы. Просто подумал, что для крепкого алкоголя еще рано, но тогда, в пабе, я обратил внимание, что вы пили только шоты.
Роуз краснеет.
Он продолжает говорить и выдвигает для нее барную табуретку, но когда Роуз уже собирается сесть, останавливает ее:
– О! Погодите, там освободился стул со спинкой! – После чего идет к опустевшему столу и приносит оттуда стул. – На этих табуретках у меня иногда кружится голова, – делится Люк. – А я ведь достаточно высокий, чтобы доставать ногами до пола.
У Роуз ухает в животе. Он внимателен. От этого только тяжелее.
– Спасибо, – говорит она. И хотя не планировала остаться, теперь снимает пальто и садится. Люк помогает подвинуть стул ближе к столу. А он силен: почти поднял ее вместе со стулом.
– Вы прекрасно выглядите, – уверяет он.
Роуз окидывает себя взглядом. Кремовый вязаный свитер, синие джинсы, почти полное отсутствие макияжа. Сойдет – так она охарактеризовала бы свой внешний вид.
– Люк, я…
Он обошел стол и снова занял место напротив нее.
– Не надо, не говорите.
– Чего именно?
У него делается удрученный вид.
– Ну, вы собираетесь сказать, что не хотели меня подводить, но жалеете, что согласились встретиться.
Роуз хмурит брови.
– Я сразу понял, как только вы вошли. У вас на лице было написано, – продолжает он. – Послушайте, я плохо вас знаю… Нет, позвольте исправиться: совсем не знаю. Возможно, вас привлекает профессиональное развитие и построение карьеры. Или вы предпочитаете одиночество. Или ваш бывший молодой человек оказался мудаком и теперь вы думаете, что все мужчины такие…
– Вовсе я так не думаю.
– Что ж, отлично. Но, полагаю, вы до сих пор не хотите ни с кем встречаться, и насколько я понял…
– Мой бывший молодой человек бросил меня умирать.
Как только у Роуз вырываются эти слова, дыхание у нее перехватывает. Темно-серые глаза Люка резко распахиваются, челюсть отвисает. Он молча таращится на нее.
Ни к чему вытанцовывать вокруг неприятной темы, думает Роуз. Зачем тянуть, позволяя ему надеяться, что у них есть будущее, если ее уже ничто не исправит?
Роуз не позволит себе никаких чувств по отношению к Люку Миллеру.
– Это правда, – говорит она. – Мой бывший – психопат. Больше и добавить нечего. Я знаю, что нравлюсь вам. Я могла бы сходить с вами на несколько свиданий, улыбаться и демонстрировать дружелюбие, скрывая, что в душе нестабильна и глубоко травмирована, но какой в этом смысл? Рано или поздно вы обо всем узнаете. Убедитесь, что я шарахаюсь от собственной тени. Что мне невыносимо находиться с вами рядом. Рядом с большинством мужчин. Я вас оттолкну. Вы обидитесь. Для нас обоих это окажется пустой тратой времени. Простите. Вы были правы: я пришла сказать, что мне не стоило подавать надежды. Лучше бы я обманула вас и не пришла вовсе, и сейчас бы вы просто считали меня сукой. За это я прошу прощения. Только не надо меня жалеть. Просто поймите.
Роуз начинает сползать с высокого стула. Люк смотрит на нее потрясенно.
– Подождите, – говорит он.
Она избегает смотреть ему в глаза.
– Пожалуйста, – просит он. – Дайте мне пять минут, чтобы все это осмыслить. Вы мне ничем не обязаны, но умоляю, если вы сейчас просто уйдете…
– Зачем вам это? – устало спрашивает Роуз. – Вы ведь уже поняли, что я психическая развалина со сломленной волей, безнадежный случай. Вы правы, Люк, мы друг друга не знаем, но вы кажетесь мне симпатичным парнем, милым и забавным, наверняка у вас отбою нет от девушек…
– Мой отец бил мою мать.
Теперь черед Роуз испытать потрясение. Она падает обратно на стул. На лице у Люка написано отвращение, будто он проговорился нечаянно и был бы рад взять свои слова обратно.
Роуз смотрит на него.
– Сочувствую вам, – произносит она, – но я… не ищу спасителя.
– А я и не предлагаю себя на эту роль. Просто говорю, что понимаю вас. Нет, не так: я не знаю ни вашей жизни, ни того, что с вами случилось, но могу представить, почему вы не хотите ни с кем встречаться. Я не стану осуждать любой ваш выбор или доказывать, что я мужчина совсем другого сорта. Но позволите высказать всего одну просьбу?
Роуз, вздохнув, еле заметно кивает.
– Давайте выпьем вместе. Кажется, нам обоим это сейчас не помешает. Во всяком случае, я закажу себе стаканчик независимо от того, уйдете вы или останетесь. И мне почему‑то кажется, что вы предпочли бы напиток покрепче, так стоит ли пить в одиночку?