- Я… да, можешь считать меня другом. Если хочешь… - слова отчего-то давались сложно.
- Спасибо, - Эстель светло улыбнулся. Возникло неясное желание, то ли обнять строптивца, то ли… Дунадан вздрогнул и потер глаза. Кажется, мозг сигнализировал о том, что поспать еще часик было вовсе не плохой идеей. Тем более, предстояла дорога… Почему он решил ехать именно сегодня – мужчина не мог внятно ответить. Просто… было стойкое ощущение, что пора…
А Леголас вдруг ощутил тоску, будто терял что-то… Что-то, чего у него никогда не было и что ему, в общем-то, вовсе и не принадлежало. Блондин поежился, испытав вдруг гораздо острее то внутреннее чувство одиночества, о котором недавно столь верно подметил… друг.
- Арагорн?
- М?
- Тебе вправду можно доверять?
- Не сомневайся, - твердо сказал мужчина, глядя в уже четко видимые в утреннем свете голубые глаза. Очевидно, что этой фразой эльф хотел сказать много больше, чем сказал. Очевидным было и то, что Леголас вовсе не привык показывать свои эмоции и открыто их высказывать.
- Я никогда не предам, - Эстель поддался порыву и, подойдя сзади блондина, положил обе руки ему на плечи. – Друзья мне дороже жизни, – тихо закончил человек.
Эльфийский принц, с опаской относящийся к всякого рода тактильным контактам, хотел было отойти, да впереди была лишь пропасть, а сзади стоял Арагорн. Помедлив, блондин остался на месте, позволяя пальцам, теперь уже, друга, покоиться на своих плечах. Там, где они касались тела, кожу будто бы покалывало даже сквозь одежду. Вдруг стало тепло и уютно. А после – горько и мучительно. Эльф совсем запутался в своих противоречивых эмоциях и ощущениях.
Стоя так на краю крыши, они вместе встретили восход солнца, молча смотря, как небесное светило ведет за собой новый день. А чуть позже – Эстель покинул пределы Лихолесья, уезжая быстро и не оглядываясь. Трандуил удивился такой спонтанности, но промолчал. А Леголас даже не вышел провожать дунадана, как бы некрасиво это ни было. Не понимая самое себя – он, рискуя навлечь на себя гнев Отца, скрылся в Лесу, бродя по самым темным и глухим тропинкам и ощущая предательский комок в горле.
Удивительно, как многое могут изменить события каких-то трех дней. Непостижимо – как могут влиять на нас другие существа. Не ясно и, временами иррационально, почему душа тянется к тому либо иному индивиду. Можно прожить с кем-то бок о бок многие годы и не пустить другого в свое сердце, а некто – появившись в жизни подобно свежему ветру – нахрапом берет барьеры твоего сердца и прочно там обосновывается, забирая после с собой частицу тебя самого.
Леголас долго бродил по Лесу в тот день, получив вечером от Трандуила строгий выговор и за поведение, и за безрассудство и еще Бог весть за что. Вместе с Арагорном из замка ушло то чувство жизни и теплоты, к которому так некстати начал привыкать аранен. Вместе с Эстелем «ушел» и тот «настоящий» порывистый и необузданный юноша, что мог свободно дурачиться, не выбирая жестов и выражений. Зеленолист вновь стал послушен и холоден, четко исполняя приказы Отца и посвятив всего себя саморазвитию и оттачиванию навыков.
Но, иногда, в самые темные ночи, Леголас добровольно сменял охрану на крыше Замка, долго смотря в пустоту и пытаясь унять непонятную душевную боль. А рассвет встречал, стоя на том самом месте, где Арагорн предложил ему свою дружбу и так тепло обнял за плечи на прощание…
***
По прошествии многих лет после того самого отъезда Эстеля из Лихолесья… И до самой незабвенной встрече на Тайном Совете… Леголас и Арагорн более не пересекались. Как повлиял этот визит дунадана во владения Лесного Таура на каждого из них – можно было лишь гадать. Одно было неоспоримо – прежним никто из них уже не был. Пронеся сквозь все эти годы собственные сумбурные ощущения, инсайты и неразрешенные эмоции – человеку и эльфу было суждено встретиться вновь, дабы завершить гештальт. Им предопределено было совершить путешествие, полное опасностей и драм; им предопределено было войти в историю; им предстояло не раз довериться другому и опереться в поисках поддержки…
Но не это все «варилось» в голове у каждого. Каждый из них неожиданно понял для себя, что странный интерес ко второму не угас, а лишь тлел все эти годы, ожидая удобного случая, чтобы разгореться вновь. Леголас внезапно с ясностью «увидел», почему его не привлек ни один эльф и ни одна эльфийка. Арагорн предельно точно «ухватил» момент, когда сердце остро кольнуло «иглой» - яркий порыв Леголаса, когда тот на Совете с горячностью вскочил на ноги, объясняя Боромиру истинную «природу» Эстеля… Этот взгляд голубых глаз был все так же дерзок и горяч. Эти длинные блондинистые волосы не раз издевательски являлись Арагорну во снах. Лишь силуэт и волосы. Насмешка далекого прошлого. И что-то заворочалось в душе, затрепетало под ложечкой, заныло глубоко внутри самОй сущности.