Наконец я увидел заводь, на которой стояло селение Пау-Кеймаду, и направил блестевшую на солнце лодку туда. Через минуту-другую, когда крутые берега этого крошечного фьорда сомкнулись за нами, я увидел прогалину, маниоковое поле и крытую соломой хижину. Берег круто вздымался над рекой метров на сорок. Земля была темно-коричневая, на верху обрыва росла трава. Жители Амазонии тщательно, не покладая рук, поддерживают чистоту в домах и деревнях и очень ценят, когда вокруг дома прибрано и чисто. Я взбежал по ступенькам, сделанным в склоне и укрепленным досками сантиметров в восемь толщиной, а наверху остановился перевести дух и огляделся. На полу хижины сидели несколько человек, очевидно, за едой.
— Вы не знаете, как добраться до Санта-Лючии? — выпалил я, не утруждая себя принятыми здесь проявлениями вежливости: назвать себя, спокойно побеседовать о мелочах, предварить всякую просьбу объяснениями и околичностями.
В углу сидела женщина с младенцем. В центре мужчина помешивал кашу из рыбы и «фариньи» (маниоковой муки) в миске из выдолбленной тыквы. Вокруг балок под низкой крышей были аккуратно свернуты гамаки. Хотя хижина стояла на высоком берегу, ее подпирали полуметровые сваи, а пол, стены и ставни были набраны из досок. «Кабокло» запираются на ночь, несмотря на жару, опасаясь диких зверей, злых духов и воров.
— Não existe por aqui nenhum lugarрог esse nome ‘Нет здесь такого места’, — ответил мне один из мужчин, и все уставились на меня — чужака, красного от солнца, с безумными глазами.
— Но Виченцо, который служит с падре Жозе, — вы же знаете падре Жозе? — сказал, что в Санта-Лючии можно перебраться из реки Мармелос в Мадейру, — попытался объяснить я.
— Ему, наверно, надо в Санта-Лусию. Там есть тропа, — предположила одна из женщин, сидевшая позади.
— Конечно, в Санта-Лусию, — отозвались все остальные хором.
Наконец появилась надежда! Они сказали, что это поселение находится в получасе ниже по течению, сразу после дома с черепашками. Когда спускаешься по реке, его закрывает длинный мыс, лежащий параллельно течению реки, но, если все время поглядывать налево, я его не пропущу. Я выпалил им в ответ: «Muito obrigado!» ‘Большое спасибо!’ — и заспешил вниз по ступенькам. Кристин и Калеб так и сидели в лодке тихо и разговаривали друг с другом. Шеннон жаловалась, что она вся горит. Керен сказала, что готова прыгнуть в реку, чтобы сбить жар. Я тронулся с места на полной скорости, которую только мог выдать наш мотор на шесть «лошадок»; за нами тянулся жалкий, робкий след из пены.
Через тридцать минут я стал поглядывать налево и вскоре заметил нужную заводь. Я чуть не промахнул мимо, но теперь видел, куда плыть: прогалина наверху крутого обрыва, в этот раз высотой уже метров пятьдесят, на который вели такие же вырезанные в земле ступени. Я затормозил и привязал каноэ у подножия. Поднял Кристин на одну руку, Калеба — на другую. Сказал Шеннон и Керен, что скоро вернусь за ними. Затем я с колотящимся сердцем побежал вверх по ступеням. Нужно было найти помощь.
Это селение тоже было чистым и опрятным; крашенные в яркие цвета домики соединялись широкими дорожками, вокруг них было подметено. В центре группы из шести хижин на берегу Мармелус стояла церковь. Под парой близко стоящих деревьев стояли сбитые из досок лавки. Река Мармелус была в этом месте шириной уже почти в три сотни метров и отсюда казалась иссиня-черной. Дул легкий ветер, и скамейки в тени деревьев звали отдохнуть, но времени не было.
Метрах в пятидесяти я заметил пару женщин, беседовавших в тени дерева, и зашагал к ним. Они тоже уже заметили меня и, несомненно, как раз обсуждали этих гринго, которые приплыли с верховьев — а туда прибыли, конечно, самолетом, потому что доплыть до пираха на лодке в обход Санта-Лусии нельзя.
Я снова не стал тратить время на любезности и задал вопрос, как только меня могли услышать.
— É aqui que tem ит varador para о Rio Madeira? ‘Это здесь тропа к реке Мадейра?’
— Sim tem um caminho logo ali ‘Да, здесь есть тропинка’, — ответила одна из женщин.
Я рассказал ей, что у меня в лодке двое тяжелобольных, и спросил, нельзя ли, чтобы кто-нибудь помог мне перенести их на Мадейру. Она отправила девочку сказать отцу, а я спустился к реке и вынес Шеннон наверх на руках. Наверху мне открылось прекраснейшее зрелище: по тропе цепочкой шли мужчины, сильные и крепкие, готовые помочь мне — беспомощному гринго, который ни разу в жизни ничего не сделал для них. Однако у этого гринго болеют близкие. И тут я понял, что «кабокло» всегда помогут попавшему в беду, не жалея сил.