Врач отвел для Керен и Шеннон отдельную палату и поставил им капельницы с хлорокином. Крис, Калеб и я расположились там же. Утром Керен, проснувшись, сразу попросила воды: ей, похоже, стало немного лучше. Шеннон тоже выглядела немного лучше и попросила привести ей колы. Потом Керен сказала, что ей нужна заколка, чтобы волосы не падали на лицо. Тогда она носила длинные волосы, до пояса, а я не удосужился взять с собой заколку или резинку для нее. Я пошел в регистратуру, где сидели две монахини: больница находилась в совместном ведении католической епархии местных властей. Я обратился к одной из них и спросил, нет ли у них заколки или ленты для Керен.
— Olha, gente, — воскликнула она, чтобы все слышали, — esse gringo acha que somos uma loja aqui. Ele quer algo para о cabelo da mulher dele ‘Нет, вы только посмотрите, этот гринго думает, что у нас тут магазин. Заколку для жены ему подавай’.
Я рос в нерелигиозной семье и не представлял, как некоторые католики ненавидят протестантов — и наоборот. Ее ответ очень обидел меня, особенно если вспомнить, как я был растерян и измотан. Но я знаю, что бедность порой заставляет подозрительно относиться к тем, кто богаче тебя: так, той монахине показалось, что я просто богатый гринго. Кроме того, все здесь считали, что американец — значит расист. Я знал о подобных стереотипах из книг, но никогда не сталкивался с ними сам. Мне не приходилось до сих пор быть жертвой предрассудков, но тогда и еще несколько раз за последующие годы я испытал это на себе.
В Умайта мне было не с кем поговорить. Парадоксально, но, хотя все считали нас богатыми, деньги у нас кончались. Мне и младшим детям было негде спать, потому что запасных коек в больнице не имелось. Мы подремали сидя, рядом с койками Керен и Шеннон, но утром я понял, что надо ехать в Порту-Велью.
Я узнал, что автобус на Порту-Велью отходит в одиннадцать часов. Тогда я решил отвезти младших в город и вернуться к жене и старшей дочери назавтра рано утром. Переезд автобусом для больных исключался: Керен едва могла пошевелиться от боли, Шеннон тоже мучалась болями. В больнице их кормили, вливали питательный раствор и лекарства от малярии. Поэтому я сказал Керен и Шеннон, что мы уедем и я вернусь наутро.
— Папа, не уезжай, — взмолилась Шеннон. — Мне без тебя тут страшно.
Керен же согласилась, что лучше всего будет отвезти малышей в Порту-Велью как можно скорее. Это более крупный город, и оттуда можно при необходимости даже отправить их в Штаты, потому что там есть гражданский аэропорт. Мы оба знали, что вызвать помощь по телефону нельзя: в штабе миссии телефона нет. В 1979 г. телефонов в Бразилии не было почти нигде. За домашний номер в городе приходилось платить по десять тысяч долларов или даже больше. Поэтому связаться с миссионерским центром ЛИЛ в двадцати километрах от города мы не могли.
Я вышел из больницы и пошел искать автостанцию. Город Умайта не был защищен от палящего солнца джунглями, и потому казался пыльным и унылым — просто застроенная пустошь на берегу реки Мадейры. «Автостанция», как я обнаружил, представляла собой домишко на главной улице со стойкой кассы в передней; оттуда было видно, как в задней комнате вся семья собралась у телевизора. Я купил три билета до Порту-Велью, на что ушли почти все остававшиеся деньги. Затем я вернулся за Крис и Калебом и попрощался с женой и дочерью.
За прошедшую неделю я спал всего часов пятнадцать. Я был измотан, на пределе телесных и душевных сил. Даже думать ясно не получалось. Мы с детьми забрались в старый проржавевший автобус до Порту-Велью и примостились, как могли. Ехать предстояло почти пять часов; на первой остановке я наскреб мелочи и купил нам воды и перекусить, а потом мы попытались поспать. Мы приехали в Порту-Велью почти в четыре часа дня. Я поймал такси, и мы, усталые, отправились в последний этап путешествия. Таксист, как и все остальные, пялился на нас: такое зрелище являли собой трое запыленных с дороги белых с американскими армейскими сумками. Я сказал ему везти нас в американскую колонию, как здесь называли комплекс миссии ЛИЛ.
Мы ехали через джунгли, не менее дикие, чем на берегах Маиси: как-то раз в прошлый приезд я вышел побегать и наткнулся на ягуара у дороги. Когда мы прибыли, я сразу пошел в ближайший дом. Жившие там миссионеры оплатили такси, а затем запустили «звонок по цепочке» (для внутренних звонков в центре проложили свою телефонную сеть из аппаратов «Белл», подаренных жертвователями). Вскоре уже все миссионеры возносили свои молитвы за Керен и Шеннон и предлагали помочь. Один предложил сразу же за ними поехать. Я отказался, сказав, что они еще слишком плохи (а мне надо было поспать; я валился с ног от усталости). Вместо этого я договорился, что наутро со мной слетают в Умайта пилот Джон Хармон и медсестра Бетти Крокер.