– Он точно тебя любит? – это в маме запульсировала практическая жилка, призывая убедиться, что богатый жених не сорвётся вдруг с крючка.
– Точно. Я что-то есть хочу.
– А ты знала, что он из такой семьи, или он тебе не сказал? – спросил я Зарифу.
– Сейчас биточки с гречкой греть поставлю. – Мама вскочила с дивана и поспешила на кухню.
– Так знала ты или нет? – повторил я свой вопрос, не дождавшись ответа. Зарифа почему-то молчала.
– Эй! Ты что, не разговариваешь со мной?
Зарифа посмотрела на меня и ахнула, прикрыв рот обеими руками.
– И что это значит? – бесстрастно поинтересовался я.
– Не значит. Ничего. Я думала, ты…
– Ты думала – я что? Покончил с собой и лежу на Ясамальском кладбище? Ты тоже так думала?
– Что за глупости? – Зарифа попыталась возмутиться, но выглядела неуверенно.
Тут я, каюсь, психанул и убежал в свою комнату, но не для того, чтобы закрыться там и рыдать, а для того, чтобы включить ноут, зайти в Facebook и капслоком написать статус: «Я НЕ ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ! ЭТО ВСЁ БЫЛ ОГРОМНЫЙ РОЗЫГРЫШ! В МОЕЙ МОГИЛЕ ЛЕЖИТ БЕЗВРЕМЕННО СКОНЧАВШИЙСЯ АЛКОГОЛИК ПО ИМЕНИ ВИТАЛИК!» Не прошло и минуты, как с двух сторон на меня начали наступать оповещения, отрывистые пронзительные сигналы наперебой уведомляли меня о том, что кто-то прокомментировал мою публикацию. Одновременно хотелось убежать подальше, чтобы никогда больше в глаза не видеть интернета, и немедленно открыть и прочитать все комментарии. Решив быть храбрым, а главное, последовательным, я всё же зашёл в Facebook.
«Что за идиотские шутки?! Как можно так делать?!!! Человек скончался, а вы… Кто ведёт вообще эту страницу?! Уроды (гневный красный смайлик)».
«Бл*, очень смешно! Матери его и сестре еще это скажите!»
«Vot nadeyus tago kto eto napisal ktoto iz blizkix umret I posmotu togda kak smiyatsa budt. Gospod vse vidit!».
«Джонни, если это ты написал, то это п…ц как не смешно((((».
И так далее, далее, далее. Теперь я знаю, как выглядит безумие: как много маленьких буковок, стоящих в определённом (возможно даже, в случайном) порядке, размножающихся и с упорством утверждающих одну и ту же ложь. Новые комментарии продолжали появляться, и все они убеждали меня, что я мёртв. И тогда я просто смалодушничал и удалил публикацию. В этот момент в лучших традициях психологических триллеров зазвонил телефон.
– Твой подростковый бунт продолжается, а? – Это Ниязи решил напомнить, что моя душа принадлежит ему, так как я сам её продал.
– Я просто хотел, чтобы всё стало как прежде.
– Хорошо ли тебе было прежде? Ты был счастлив?
– По крайней мере, знакомые здоровались со мной на улицах.
– И это делало тебя счастливым?
– А сейчас я что, счастлив?! – заорал я. – Где обещанная тобой слава?! Где богатство? У меня даже группы больше нет!
– Дорогуша, ну ты меня с кем-то путаешь, – возмутился, в свою очередь, Ниязи. – Кто я по-твоему, Коток – Золотой лобок?
На этом месте диалога моя операционная система слегка подвисла.
– Какой лобок?..
– Не суть. Не понимаю, какие ко мне претензии. Группу ты сам распустил.
– Я даже не мог в ней больше играть!
– Для того чтобы стать счастливым, ты должен быть свободным. Балласт расслабляет. Тянет на дно. Мешает добиться цели. Пойми это уже наконец. И перестань трепыхаться. Позволь людям верить в то, что ты стал мучеником.
Не ответив, я дал отбой. А потом вырубил компьютер и телефон, чтобы больше ничего не видеть и не слышать.
Дядю Рауфа, как выяснилось, отпустили домой в тот же день, когда увезли. Всем, кому было охота его слушать (и кому было неохота – тоже), он рассказывал о своих злоключениях, начиная с того момента, как ему пришла в голову идея вывести крысоволка, и заканчивая подробным описанием болезни содоку, от которой умерла наша Мануш. Как я понял, ему предстояли две недели жизни в мучительном страхе перед появлением первых признаков заражения, хотя его рану тщательно продезинфицировали.
Он и мне вынес мозг своими переживаниями. Когда он окликнул меня, спускавшегося по лестнице, по имени, я даже удивился, но потом вспомнил, что дяде Рауфу просто неоткуда было знать, что я умер, ведь для соседей мы хоронили моего отца, а в соцсетях дяди Рауфа, само собой, не было.
– Знаете, что я думаю? Вам нужно примириться с крысами. Тогда всё обойдётся, – сказал я ему.