– Даже слишком хороша. Но я не думаю, что такие, как он, женятся. Или вообще имеют отношения с женщинами. Сколько там лет он пробыл в монахах, двадцать? Ты думаешь, он собирается жениться?
– Зачем же он тогда в Азербайджан вернулся?
Это был правомерный вопрос. В самом деле, зачем кому-то возвращаться сюда, если не для того, чтобы жениться на благонравной азербайджанской девушке.
– Ты с ним даже не говорила ни разу. Не строй далеко идущих планов, может, он тебе и не понравится.
– Мне не понравится человек, который способен два месяца неподвижно просидеть на одном месте, ничего не есть и не пить и при этом выжить?!
Мои доводы были исчерпаны, довод «А ты-то ему на что сдалась?» озвучен быть не мог. На всякий случай я решил расспросить Ниязи о Бахраме: чем он занимается в свободные от сидения в чужих домах месяцы, чем живёт, на что ест и ест ли вообще?
– Ты только маме не говори, – спохватилась Зарифа.
– Она меня первого же и убьёт. Ведь это я притащил его в дом.
– За что я тебе буду бесконечно благодарна, если всё сложится хорошо.
– А если сложится плохо?
– То я буду ненавидеть тебя до конца твоих дней.
Вечером к Зарифе явились с визитом не пойми откуда взявшиеся друзья из художников и людей, считающих себя художниками. Угадайте, кто из них преуспевает, регулярно устраивает персональные выставки и продаёт картины, а кто прозябает в нищете и безвестности? Расчётливая Зарифа позвала и тех, и других: настоящим художникам отводилась роль критиков, которые могли бы трезво и профессионально оценить её работу, а тех, кто считал себя художниками, Зарифа планировала использовать в качестве полезных связей, которые помогут ей стать популярной. Мне безумно хотелось присутствовать на собрании, чтобы посмотреть, как будут общаться между собой первые и вторые, в обычной жизни не пересекающиеся. Настоящих художников я не знал, а всех прочих часто встречал в сети, где им легче всего заявить о себе.
Наша вся-такая-творческая молодёжь: неопределённого возраста мальчик-мужик с бородой и девочка-богемочка. Образование: экономическое, техническое, юридическое – какое угодно, но едва ли Институт Искусств. Зарождаются юные художники так: однажды условные студенты приходят к выводу, что выбранное ими образование не приносит ни денег, ни удовольствия, и решают, что, раз так, значит, их стезя лежит в плоскости искусства. Ударяются одновременно в поэзию и живопись, причём, не освоив азов, сразу приступают к творческим экспериментам и поиску себя. Ищут себя явно не там, где они есть, но тем не менее находят поклонников – среди других творческих личностей. Из-за такого симбиоза вынуждены сбиваться в стайки, кочуя с пластиковыми стаканчиками вина с выставки на выставку. На выставках мало произведений искусства, зато много селфи.
Фотография в исполнении творческих личностей – отдельный вид глубокомысленного искусства. Любят снимать случайно попавшиеся на глаза предметы, а также свет и тени. Девочка-богемочка никогда не опустится до публикаций вульгарных селфи в стиле: «Я вся такая красивая и тщательно накрашенная». Страничка девочки-богемочки полна странных, часто полусмазанных фотографий с закольцованной колбасою на голове, иронично символизирующей нимб или терновый венец, снимков, где видно только полголовы, и, конечно же, фотографий с выставок, из мастерских и прочих богемных мест. Бородатый мальчик-мужик любит себя немного больше: у него в профиле частый гость – профессиональная портретная фотография. Ведь только высококачественная картинка способна передать, как красиво, волосок к волоску, уложена его борода. Снимается с иронично-самодовольным видом на фоне облезлых стен, покрытых граффити, непременно идеально сочетающихся по цвету с его одеждой.
Главная отличительная особенность – ничего не умеют. Делают всё, но всё делают плохо.
Мне было велено опечатать себя в комнате и не выходить ни под каким предлогом, чего я и сам не жаждал. Через стену было слышно, как они там восторгаются портретом, удивляются Бахраму и осторожно интересуются, оправились ли мама с Зарифой после моего самоубийства. В разгар веселья выпитые четыре стакана чая дали о себе знать. Поначалу я стоически терпел, но художники всё никак не уходили, и стало очевидно, что вылазки в туалет не миновать. Я снял тапочки, почти бесшумно открыл дверь и лунной походкой двинулся в нужном направлении, воображая себе, что сливаюсь с коричневыми тенями прихожей. Но, на мою беду, одной художнице приспичило покурить в кухне, и на подступах к уборной я был замечен. Мгновенье она глядела прямо на меня, затем, выпустив из ноздрей две красивые параллельные струи дыма, равнодушно отвернулась.