— Пытался. Однажды. Твоя тетя сказала, что о них совсем нечего вспоминать, кроме их постоянного желания ездить на моря, — сказав это, Роберт запоздало прикусил язык. — Прости, не хотел тебя задеть.
Астрид нашла разумным помолчать, хотя Роберт был бы совсем не прочь хоть раз увидеть ее недовольной или даже злой.
— Я никогда не была на море, — вдруг сказала она, с совершенно детской тоской вздохнув, но тут же поправилась. — Может, это и к лучшему. Боюсь разочароваться в том, что мои родители так горячо любили.
— Так ты помнишь их? Родителей.
— Мне было пять лет, когда их самолет разбился.
Тут подал голос заинтересованный Александр.
— Возможно, ты помнишь о них по рассказам тети?
— Она и вправду не любит о них говорить. Особенно о моей маме.
— Отчего же? — спросил Роберт.
— Не знаю.
— У одного из твоих родителей были такие же особенности как у тебя? Это очень важно.
— Вы думаете, это передается генетически, — догадалась Астрид, вовремя извернув свои ноги, чтобы ловко, полупрыжком, избежать грязевой каши на дороге. — У мамы или папы такого не было. А если и было, то мы никогда не узнаем. Но даже если да, — продолжала рассуждать она, — то у них это тоже должно было почему-то появиться… Бесконечные изыскания.
Роберту нравилось, насколько разговорчивой становилась Астрид, когда Аманды не было рядом.
— Ты права, — ответил он, немного погодя. — Будем работать с тем, что имеем.
— О, а вот и ярмарка, — Александр указал рукой в сторону открывающегося им вида бесчисленных палаток за углом массивного здания из красного кирпича.
Площадка для проведения ярмарки была выбрана большая, просторная: в два уходящих вдаль ряда стояли обитые красной тканью палатки, у которых толпились люди, а чуть поодаль расположилось огромнейшее колесо обозрения — настоящая редкость для их городка. Мамочки с детьми занимали очередь в сувенирные и гастрономические ларьки, чтобы урвать себе горячего безалкогольного пунша и фигурных конфет ручной работы. Вся атмосфера звучала на одной веселой ноте, и доносящаяся откуда-то живая музыка мажорным лейтмотивом призывала к буйству этого веселья.
Астрид смотрела на все это широко открытыми глазами.
— Ну что? Лично я и правда очень хочу мороженое, — сказал Роберт, когда они подошли к одной из палаток.
— Я буду кофе, — выбрал Александр. — А ты, Астрид?
Та неловко повела плечами.
— Ничего… У меня нет с собой денег.
— Они тебе не нужны, — отмахнулся Роберт, доставая из кармана свой бумажник, и обратился к продавцу за прилавком. — Будьте добры ванильное мороженое, черный кофе и сладкую вату.
Астрид мороженое он не предлагал. Заболеет еще — будет его вина, да и тетка что-то заподозрит.
Тем временем Астрид благодарно потупилась, опустив глаза.
Когда все было готово, каждый взял свое лакомство. Они не торопясь пошли в сторону колеса обозрения — там было более широкое пространство, и люди не теснились, как между прилавками.
Небо над ярмаркой сгущалось синими тучами. Облачные цепи смыкались меж собой витиеватыми узорами. Начал накрапывать легкий дождик, но это не мешало всеобщему празднеству.
— Куда мы идем? — поинтересовалась Астрид, скромно прихватывая губами кусочек сладкой ваты.
— Мы можем прокатиться на колесе, — предложил Александр. — Сто лет этого не делал.
— В самом деле? — Роберт изогнул бровь. — Ты только недавно перестал быть подростком. Хочешь сказать, что в то время не предавался ребячеству?
— На самом деле мне никогда не было это интересно. Я больше любил проводить время за рабочим столом, изучая анатомию, физику, биологию…
— Мистер Эндрюс сказал, что вы любите философию, — вспомнила Астрид и следом извинилась. — Простите, не хотела прерывать вас.
— Все в порядке, — Александр улыбнулся. — Я и правда люблю философию. Она предваряет все остальные науки. Многим этого не понять, но чудесно, что мы втроем это понимаем.
Почувствовав себя в этом маленьком привилегированном кругу, Астрид смущенно заулыбалась.
Роберт знал одно — есть люди, которые остаются забитыми даже в своем кругу, но есть и те, которые в своем кругу наоборот раскрываются, расцветают, подобно ранневесеннему бутону. Астрид относилась ко вторым. Общество Аманды сдерживало в ней ее природную харизму, тягу к знаниям, к прекрасному…
Аманда — кощунственный человек.
В маленькой будке Роберт купил на троих билеты. Когда к земле спустилась пустая кабина, они шагнули в нее и заняли свои места. Роберт сел напротив Астрид и Александра.