Роберт все же вздрогнул. В отличие от Астрид, говорившей холодным и словно отстраненным тоном, он не мог переносить подобные откровения спокойно. Только не тогда, когда о зверстве говорят, как о чем-то обыденном.
— Я никогда не спрашивала у нее, за что, и, честно говоря, до сих пор не спросила. Это ничего не изменит. Я просто выставляю перед собой руки. Жду, пока все не закончится. Я всегда была трусихой, чтобы воспротивиться ее воле.
— Послушай меня, — Роберт осторожно накрыл ее раненную руку своей, поглаживая лихорадочными частыми мазками пальцев по коже. — Единственная причина, по которой она еще не за решеткой, — это то, что тебе пока что семнадцать. Как твой официальный представитель, она имеет больше привилегий на тебя. Но ты, — пальцы с силой давили на ее костяшки, словно Роберт пытался физически передать ей запас моральных сил, — но ты можешь бороться с этим. То, что ты рассказала мне сейчас, и то, что ты осознаешь несправедливость ее действий — уже достижение. Тебе повезло, что она не сломала тебя окончательно. Ты сильная. И какой бы отпор ты ни захотела ей дать однажды, я буду с тобой в этом решении.
Астрид доверчиво смотрела в его глаза.
— Все по-настоящему великие люди, прежде чем создать что-то прекрасное, в самом начале шли незавидным путем. Они выстрадали это. Выстрадали свое счастье, потому что боль — движущая сила для создания прекрасных вещей. Когда-нибудь ты тоже создашь нечто прекрасное.
— Вы верите в это? — Астрид нахмурилась.
— Конечно, — уверенно ответил Роберт. — Преврати боль в свою движущую силу. Потому что ты, моя девочка, красива в этой боли, как никто другой.
Те благодарность и обожание, что отразились в глубине ее глаз, не получилось бы скрыть даже самым умелым притворством.
У Роберта не было цели добиться такого эффекта, он лишь хотел успокоить, подбодрить, но, кажется, слегка перестарался, поскольку далеко не факт, что Астрид вообще сможет творить нечто прекрасное, находясь под гнетом своей тиранической тетки. Такие, как Аманда, живут долго. Роберт не знал, почему так, но скверные люди обычно являлись долгожителями. Если, конечно, их случайно не сбивала машина. От этой мысли Роберт, признаться, мысленно ухмыльнулся, но не стал и дальше отправлять фантазию в полет до этой несбыточной мечты.
— Ладно, Астрид, — он встал с банкетки. — Давай пройдем в лабораторию. Взглянем на твои цветы.
Глава пятая
Не было никакой пошлой, грязной коннотации в том, как Роберт посмотрел на Астрид, когда она, словно забывшись, где находится, почесала ногу, немного сместив наверх краешек юбки. Роберт просто кинул на нее продолжительный взгляд и понял, насколько он на самом деле очарован ей. Разлитое по нутру вино еще сильнее раскрывало и усиливало это чувство.
Сидящий по другую сторону софы Александр, конечно, это заметил. Он многое замечал, но ни разу не заикнулся об этом в личном разговоре со своим наставником, считая это делом деликатным и требующим, так сказать, политики невмешательства. Роберт был крайне благодарен Александру за все: за его помощь, за понимание, за умение говорить там, где нужно, и смолчать там, где нужно; правда Роберт очень редко выражал свою благодарность, предпочитая казаться строгим и сдержанным. Нет, на самом деле был один момент, который Роберт помнил так хорошо, словно это произошло вчера. Тогда, три года назад, они с Александром только познакомились. Когда Клаудия во всеуслышание оклеветала Роберта в воровстве ее наработок, именно Александр стал той поддержкой и опорой, которая не позволила Роберту скатиться на дно. В один день Роберт безбожно напился, и когда Александр отвел его поспать, тот вдруг обнял его и сказал «спасибо тебе». Александр понял, что его благодарят не за то, что он помог снять верхнюю одежду и даже обувь, и вовсе не за то, что днями ранее он защищал его в суде, а буквально за все. Это «спасибо тебе» оба хранили в своем сердце, как нечто, что больше никогда не повторится, и оттого ценнее эта фраза казалась теперь.
Помогая Роберту в новом исследовании, Александр замечал многое, и в этот раз, как и в прошлые разы, не говорил ни слова.
— Ко скольки тебе нужно быть дома? — поинтересовался Роберт у сидящей между ними Астрид.
— Тетя сегодня допоздна задерживается в церкви, — только и ответила она, смутившись своему действию, которое сделала ранее со своей зудящей под колготками ногой.
— И ты отказываешься от вина? — удивился Александр. — Кощунство какое!