Все единогласно, кроме скромной Астрид, решили, что это хорошая идея. Они прошли в просторную кухню, где за пять минут до этого как раз закипел чайник, и уселись за стол, пока Роберт, как и подобает хозяину дома, ухаживал за своими юными товарищами: достал чашки, налил заваренного чая, разбавил кипятком из чайника, поставил на стол на красивых бело-голубых блюдцах из фарфора. Сладости, само собой, стояли в центре стола: печенья и конфеты.
— Итак, что же особенность у Астрид, раз вы утром говорили мне про невозможное?
— Ты невнимательно слушал, Александр, — тоном, каким делают замечания, сказал Роберт.
— Не хотите ли вы сказать, что кожа Астрид подобна той самой цветущей поляне? — Александру было весело, веселье прослеживалось в его голосе, глазах и виде в целом. Это было его характерной чертой, однако когда надо этот юноша мог стать таким серьезным, что иной раз диву даешься, насколько он хмур и сосредоточен.
Астрид вся замерла, как добыча, попавшая на мушку, и даже не успела отхлебнуть чая, к которому уже было потянулась.
— Астрид, будь любезна, покажи Александру.
И она показала.
Как и в прошлый раз, заправив волосы за ухо и открыв висок, Астрид устремила глаза вниз. Это была ее своеобразная защитная реакция на демонстрирование ею того, что ей уже, должно быть, претило.
Улыбка сползла с лица Александра. Он подался вперед и сделал бы это непозволительно стремительно и быстро, если бы не разделявший их стол. Издав полный впечатления «ах», он сузил глаза, вглядываясь.
— Поразительно! Это то, о чем вы мне говорили? — спустя долгие секунды обратился он к Роберту.
— Да. Часами ранее я дал тебе крайне прозрачную подсказку.
— Поразительно, — повторил он, решительно вставая с места. — Разрешите мне рассмотреть с более близкого расстояния?
Астрид кивнула.
Наверное, Роберт выглядел точно так же, когда впервые увидел цветки на коже: как и Роберт, Александр действовал осторожно и внимательно, особенно когда пальцами коснулся белого цветка на виске.
Он долго созерцал невозможное, но его склонность к научному познанию все равно брала верх, и он, не отрываясь от созерцания и изучения, спросил:
— Вы уже брали какие-то анализы?
— Анализ крови ничего не показал. Проверил давление, дыхание, сердце — ничего. Я в смятении.
— Какова конечная цель исследования? Разгадать загадку?
Роберт с Астрид переглянулись, и Роберт уклончиво ответил:
— В том числе. Видишь ли, дорогой друг, тетя Астрид уверовала, что все это имеет дьявольские корни, от которых необходимо избавиться. Кстати, а вот и она, — он поднял палец вверх, прослушиваясь к дверному звонку.
Астрид заметно напряглась, пожимая сложенными на коленях кулаками.
Минутами позже Аманда Стенфилд уверенно вошла в дом. Ее тупые каблучки застучали по коридору, умудряясь создавать гулкое эхо, словно Аманда сама по себе являлась всеобъемлющей, непререкаемой фигурой.
Роберт проводил ее до кухни.
— Желаете чаю?
— Вы начали работу над этой проказой? — она не стала размениваться на любезности и даже проигнорировала хотевшего что-то сказать Александра — вероятно, тот желал поздороваться и представиться.
— Начали. Результаты пока что не сообщили мне ничего важного.
— Я хочу увидеть, как вы работаете. Покажите вашу лабораторию. Мистер Эндрюс, — тактично добавила она, как бы сдержанно спохватившись из-за своих жесткости и безапелляционности.
— Само собой. Прошу всех в лабораторию.
Непосредственно в самой лаборатории Роберт приступил к делу.
— Александр, пробирку, — сказал он, не глядя вытягивая руку и в следующую секунду сжимая ладонь на переданной ему колбочке. Понимая, что от него ждут комментариев, он начал пояснять: — Раз биологические анализы внутреннего, скажем так, характера не принесли результатов, то будет логичнее изучить внешние факторы, а именно сами цветки. Астрид, сейчас тебе придется пожертвовать мне несколько лепестков.
Примерившись к ее предплечью продизенфецированным пинцетом, Роберт аккуратно оторвал один белый лепесток от едва видной невооруженному глазу сердцевины. Проба оказалась в пробирке.
— Мне необходимо понаблюдать за изменениями лепестка в обыкновенной воздушной среде. Следующий я помещу в воду. А третий я начну изучать прямо сейчас. Думаю, будет целесообразней сорвать весь бутон, — с этими словами Роберт, не предупреждая, поместил пинцет у самого корня, там, где цветок уходил под кожу, и едва осуществил свое намерение, когда пинцет вдруг выскочил из, казалось бы, крепких пальцев и упал на пол, звонко отскочив.