Болит на Алтае и на Памире,
На всей на бескрайней моей земле,
На всей на ее необъятной шири.
Судорогою бессилья сводит рот,
Метелями безумья застилает просторы,
Снова рушится воля во тьму свобод,
В пустотах их не найдя опоры.
Пусть не знает Дели о скором конце,
Пусть Женева и Токио еще прибыткам рады,
Но уже проступила смерть на лице
Иерусалима и Краснодара.
Азиатская Америка, Африканский Китай,
Небес парча и океана мускус, –
Для могилы мира готова плита,
И последняя надпись на ней по-русски!
2001
***
Кому-то нравится одно,
Кому-то нравится другое.
В мое открытое окно
Струится небо голубое.
Втекают синь и бирюза,
Блеск золота и перламутра.
Но закрываю я глаза,
Чтобы не видеть это утро.
Чтоб погрузиться вновь во тьму,
В сырую чащу сна земного,
Где столько сердцу и уму
Невыразимого родного.
2001
***
На тему вечную предательства
Я ничего не написал
Не оттого, что это качество
В самом себе не замечал;
Нет, с первых дней существования,
С полузабытых детских дней,
Я предавал до содрогания
Себя, и близких, и друзей;
Я предавал траву с деревьями,
Ночную тьму, сиянье дня, –
Все, что однажды мне доверилось
Иль положилось на меня;
С какой-то спешкой оголтелою,
Как бы боялся не успеть! –
Вот так я делал, так я делаю,
И так я делать буду впредь,
Все нарушая обязательства,
А потому, пока дышу,
На тему вечную предательства
Я ничего не напишу.
2001
***
Рельсы прижмутся к шпалам,
В ужасе задрожав.
С грохотом небывалым
В ночь улетит состав.
В стороны даль отпрянет,
Ветер рванет назад.
Миг – и во мраке канет
Окон вагонных ряд.
Миг – и уже глубоко
Скроет себя во тьму
Город, где я без прока
Жил вопреки ему.
Где обо мне не спросят,
Сгинувшем без следа,
Словно меня в нем вовсе
Не было никогда.
И только будет иная
Угадывать жизнь во сне,
Что я, его покидая,
В вагонном кричу окне.
2001
***
Ни на что глаза не закрываю,
Вижу то, что вижу наяву.
Все я помню, но не вспоминаю,
Оттого, что больше не живу.
Оттого, что умер до могилы,
Где меня сподобятся зарыть.
Оттого, что нету больше силы
Ничего в прошедшем изменить.
2001
***
Много мелких сыпучих предметов
Надо в доме иметь, чтобы он
И зимой, и весною, и летом
Был хранением их поглощен.
Чтоб не ведал он времени знаться
С пустотою бесплодных затей,
Чтобы было ему, чем заняться
Среди долгих осенних ночей.
Я в примету уверовал крепко,
Я в коробку свалил для него
Груду пуговиц, кнопок и скрепок,
И еще там не знаю чего.
И теперь, как свихнулась эпоха,
Под которую время ушло,
Он один, как бы ни было плохо,
Мне внушает, что все хорошо.
И в ответ на глухие стенанья
Моему повторяет уму,
Что ничто не грозит мирозданью,
Если есть о чем думать ему.
Что уж если чего по привычке
И бояться до смертной тоски,
Так того, что вдруг кончатся спички,
А не мир разлетится в куски.
2001
***
Не под забором я умру,
Мне не дано и этого.
В холодном доме поутру
Поставят гроб глазетовый.
Я перед смертью надоем
Придирками, недугами.
И сразу станет легче всем,
Когда слетит подруга мне.
Когда закроются глаза,
Конец всему мучению.
И у жены скользнет слеза
Немого облегчения.
Родня деньжонок соберет
И по-людски схоронит.
И только муза отпоет,
Но через миг не вспомнит.
Уйдет в предутреннюю тьму
К кому-нибудь другому.
И будет то же петь ему,
Что пела мне живому,
Надеясь, что хотя бы он
За музыкой возникшей
Не различит звенящий стон
Души ее погибшей.
1971–2001
Содержание
«Се вид жизни скоротечной…» 3
«Сегодня лето кончится…» 5
Сон I 6
Сон II 7
Сестре 8
«Добирался поздно ввечеру…» 9
Сад 10
В деревне 11
«Дожди идут не день…» 12
В осеннем лесу 13
«Наше веселье и наша печаль…» 14
«С ветвей осыпается иней…» 15