Первое октября… Всего несколько недель до разлуки. Первого октября Марисала переедет в собственную квартиру — и он снова останется один…
Лайам не хотел об этом думать. Не хотел об этом говорить. И он заставил Марисалу замолчать.
Поцелуем.
Марисала обхватила его руками и призывно приоткрыла губы. Она таяла, растворялась в его объятиях, а он жадно вбирал ее нежность, всем сердцем ощущая ее ответную страсть и торжество. Для этого Марисала и приехала сюда: она явилась на бал, чтобы соблазнить Лайама, сломить последний рубеж его обороны.
И Лайам не сопротивлялся. Даже не пытался отразить нападение. Едва увидев ее в бальном зале… нет, раньше: сегодня утром, выходя из дому, он ясно понимал, что проиграл.
— Поехали домой, — прошептал он, крепче прижимая ее к себе. — Хочу снять с тебя платье и любить тебя, любить всю ночь напролет!
— Надеюсь, сейчас я не услышу «но» и тысячу причин, по которым это невозможно? — тихо спросила Марисала.
— Никаких «но». Сдаюсь. Ты победила. — Он рассмеялся. — Ты победила… но в выигрыше оказались мы оба.
Лайам снова прильнул к ее губам — медленно и нежно, словно обещая скорое и немыслимое наслаждение. Марисала, часто и прерывисто дыша, трепетала в его объятиях. Они были вдвоем в целом мире, переполненный зал словно бы растворился в пространстве по мановению волшебной палочки.
— Знаешь, сегодня я звонил Сантьяго.
Марисала взглянула на него удивленными, широко раскрытыми глазами.
— Я объяснил ему, что не могу быть твоим опекуном. И он догадался, почему.
Несомненно, Сантьяго понял, что они с Марисалой вот-вот станут — если еще не стали — любовниками. И, кажется, обрадовался этому, несмотря на то, что Лайам отверг его предложение.
— А он… — Марисала осеклась и, глубоко вздохнув, начала снова: — Он не уговаривал тебя…
— А как же! — кивнул Лайам. — Предложил мне жениться на тебе и обещал огромное приданое.
— Нет! — воскликнула Марисала, сжав его руку.
— Но я отказался. Вежливо объяснил ему, что не нуждаюсь в деньгах. А теперь пойдем-ка отсюда. — Он взял ее за руку и повлек прочь из зала.
Марисала не могла разобраться в своих чувствах. Она ощущала облегчение… и в то же время — непонятное разочарование. «А чего ты ожидала? — спросила она себя. — Что Лайам тут же поведет тебя под венец? Да ты ведь и сама не хочешь замуж!»
Чинным прогулочным шагом они вышли из зала в огромный холл. Марисале хотелось бежать, но она сдерживала себя. Пусть Лайам видит, как хорошо она усвоила его уроки.
Как удивительно красив он в смокинге! Пиджачная пара сидит на нем как влитая, а торжественный черный цвет подчеркивает золото волос и океанскую синеву глаз…
Все так же чинно они шли через холл. Марисала едва сдерживала свое нетерпение. Она хочет домой! Скорее! Сейчас же! Вихрем выскочить на улицу, прыгнуть в машину и рвануть с места, распугав всех окрестных собак! А потом…
Не дойдя до двери, Лайам свернул на маленький балкончик. Здесь никого не было, никто не мог им помешать. Здесь он снова прильнул к ее губам.
О, что это был за поцелуй! Страстный, жадный, пламенный! Марисала стонала и извивалась в объятиях Лайама. Она не могла больше ждать. Она хотела идти до конца.
— Я хотел бы перекинуть тебя через плечо и понести домой, — прошептал Лайам, — но тогда, боюсь, все догадаются, почему я ухожу так рано.
— По-моему, они и так догадываются, — ответила Марисала. Она прекрасно заметила, какими завистливыми взглядами провожали ее местные дамочки!
— Я всегда знал, что ты невероятно красива, — говорил Лайам, ведя ее к выходу, — но сейчас, в этом платье… Мара, забудь о медицинской школе. Тебе прямая дорога в фотомодели!
— Разумеется! Фотомодель — именно то, что нужно женщинам Сан-Салюстиано в борьбе за свои права!
Лайам расхохотался.
— Мара, нельзя всю жизнь жить для других! Ты должна иногда просто делать то, что тебе хочется. — Они вышли на тротуар. — Моя машина вон там, на углу.
— Я очень многое делаю потому, что мне так хочется, — заметила Марисала. — Сейчас, например, я еду домой, чтобы заняться тем, о чем давно мечтаю. — Она улыбнулась. — С твоей помощью, разумеется. И тебе тоже кое-что перепадет.
В ответ Лайам снова сжал ее в объятиях — прямо на улице, возле машины. А потом целовал ее у каждого светофора. А между светофорами несся с такой скоростью, что на этот раз Марисала не могла на него пожаловаться.
И вот наконец, держась за руки, они ворвались в дом. Задыхаясь от быстрого бега, поднялись вверх по лестнице, отперли дверь… Однако Лайам не перекинул Марисалу через плечо и не понес в спальню, как она ожидала. Вместо этого он отправился на кухню. Достал из холодильника бутылку шампанского, а из шкафа — два бокала на высоких ножках.