И я честно пытаюсь. Даже придумываю себе, что его поцелуи нежнее, его прикосновения мягче, его губы желаннее… Но воображение тут же рисует полный ненависти и злорадного довольства взгляд. И я открываю полные слёз и отчаяния глаза на своего насильника, когда его холодные пальцы минуют резинку моих трусиков, намереваясь стянуть последнюю преграду.
Словно сквозь пелену я слышу какой-то тихий короткий писк, и Пит срывается с меня, как по сигналу. Набрасывает покрывало, стянутое с кровати, и снова наклонившись шепчет прямо в ухо:
- Кричи.
Не знаю, не понимаю этой его новой игры. Я уже смирилась с болью и унижением, которые Пит собирался принести мне, но это… Я не понимаю. Смотрю на него. Я не вижу злобы и ненависти. Что? Как?
- Камеры отключены, но через дверь всё слышно, так что кричи громко, будто бы я продолжил. – Пит начинает трясти меня за плечи. – Давай же, Китнисс! Не заставляй меня…
Я не даю ему закончить, пугаюсь конца фразы, поэтому кричу во всё горло. Кричу, пока Пит не закрывает мне рот ладонью, останавливая крик, а потом встаёт.
Я сажусь на кровати, судорожно прижимая к груди одеяло. Ступор – моё состояние. Мозг отказывается соображать, анализировать происходящее, поэтому я просто тупо смотрю на Пита, наблюдаю за его действиями.
- Умница. Убедительно получилось.
- Что?.. Что это значит? – едва выдавливаю.
Вижу, как Пит достаёт небольшой нож, от чего внутри всё холодеет, и я затаиваю дыхание.
- Подвинься, – приказывает он.
Я выполняю. Ничего не могу понять. Вдруг Пит, морщась, сжимает ладонь на лезвии ножа, а потом протягивает руку над кроватью. Алая кровь капает на светлую простыню.
- Зачем это? – пытаюсь понять логику его действий.
- Доказательство того, чего этой ночью не произойдёт, – отвечает Пит, прижимая к руке какой-то платок.
Он поворачивается ко мне, наклоняется, чтобы взять за руку, но меня словно током бьёт, и я отшатываюсь.
- Не бойся меня, я не причиню тебе зла, Китнисс. Мне так жаль, что ты перенесла столько боли из-за меня, но это был единственный способ сохранить тебе жизнь. Сноу собирался казнить тебя сразу, и мне пришлось играть, чтобы убедить его, – Пит садится на постель рядом со мной, но не прикасается. – Прошу, Китнисс, поверь мне, это я, я всё помню, ничего не изменилось. Просто у меня не было выбора, не было другого способа оставить тебя в живых.
В голове всё начинает смешиваться воедино, вызывая кадры как вспышки. Нет! Мой Пит не смог бы, не стал так меня истязать, скорее бы убил, чтобы избавить от мучений. Или нет? Или…
Стоп. Китнисс, приди в себя, перестань строить воздушные замки. Это не он. Это не твой Пит! После всего, что с ним сделали, после яда, он просто не смог бы остаться тем самым Питом. Это игра. Это просто новая пытка.
- Думаешь, я поверю? – хрипло отвечаю. Не смотрю в лживые глаза. – Просто сделай, что хотел, и оставь меня в покое. А лучше убей.
Только не слёзы. Он не должен их видеть! Но уже поздно: крупные капли падают на простыню рядом с кровавым пятном.
- Китнисс, прошу тебя, поверь. Я бы не сделал того, о чём ты говоришь. Камеры отключились позже запланированного, так что я зашёл дальше предполагаемого.
- Камеры?
- Конечно. Они всюду. Но раз в сутки отключаются на перезагрузку на 19 минут. Я хотел тебе сказать всё раньше, но когда пришёл, пришлось заняться тем, чтобы вытащить тебя из петли.
Я наконец решаюсь посмотреть в его глаза, но стоит мне только увидеть их голубизну, стоит только поверить в искренность их света, как память вытаскивает наружу воспоминания о боли, свист хлыста стоит в ушах, и я не могу сдержать крупной дрожи.
- Ты замёрзла. Надень мою футболку.
Пит вытаскивает из шкафа какую-то вещь. Я неотрывно слежу за каждым его движением, словно он в любую секунду может снова на меня наброситься.
- Вот, возьми. – Пит снова возле кровати и протягивает мне одежду. Я продолжаю сидеть неподвижно, просто не могу заставить себя пошевелиться.
И тогда он решает помочь – продевает футболку мне через голову, случайно задевая ожог. И тут меня словно накрывает.
Я подпрыгиваю с кровати, вырываясь из «заботливых» рук.
- Не смей! Не прикасайся ко мне, лжец! Это всё опять твоя игра! Уловка! – я перехожу на крик, слёзы брызжут из глаз. – Это новая пытка. Не смей притворяться им. ЕГО больше нет!
Истерика накрывает меня с головой. Я кричу, отбиваюсь от его рук, пытающихся сжать меня в тиски, словно раненая птица. Раненая Сойка… Я запрещаю себе верить в его ложь, как бы мне не хотелось. Это не мой Пит. Не он!
Сильные руки сжимают меня всё крепче, я начинаю задыхаться, ловлю ртом воздух. Вдруг чувствую, как игла протыкает шею.
- Не смей притворяться…
Темнота…
========== Ответы ==========
От автора.
Эта глава посвящается маленькому солнышку - моему соавтору. Ритулька, спасибо, что не даёшь мне скатиться в окончательный даркфик:))
Сознание возвращается ко мне. Я тихо втягиваю носом воздух: затхлости не ощущаю, а это значит, что я не в камере. Тонкий аромат корицы и апельсина исходит от простыней. Корица – любимая пряность Пита; тут он остался верен себе. Я не верю ему, просто не могу поверить. Хочу, но не могу. Это было бы слишком просто.
Просыпаюсь, но вида не подаю. Нужно придумать, что делать – во мне просыпается жажда борьбы. Слышу размеренное дыхание рядом – Пит спит, наверное. Думаю, я проспала не более двух часов. Приоткрываю глаза совсем немного и замечаю в полуметре от себя на тумбе тот самый нож, которым Пит порезал руку. Слава богу, он положил меня на живот, так что я могу попытаться незаметно дотянуться до оружия.
Рука едва скользит по покрывалу, вот пальцы уже касаются рукояти – это придаёт мне надежды и уверенности.
- Я бы на твоём месте не стал этого делать, – тихий голос прорезает тишину.
Замираю. Практически не дышу, хотя это и глупо, учитывая, что Пит уже в курсе, что я очнулась. Ничего не происходит, и я решаю идти ва-банк. Быстро хватаю нож и резко переворачиваюсь, оказываясь сверху на Пите, и прижимаю лезвие к его горлу.
Я застала его врасплох, и он оказался в моей власти.
- Дёрнешься – и ты труп, – тихо рычу ему в лицо.
И откуда во мне столько смелости и дерзости? Но мимолётный успех опьяняет, и я совершенно не задумываюсь, что же будет дальше.
Взгляд голубых глаз прожигает меня, будто видит насквозь. И то, что я в них вижу – удивляет и возмущает – тихая, спокойная насмешка.
- Как скажешь, Китнисс, – Пит улыбается. Улыбается! И это когда ситуация явно не в его пользу.
- Думал, сможешь обмануть меня? Сможешь прикинуться ИМ? – мой голос похож на скрежет металла.
Я полна решимости. И боли. Я так хочу, чтобы его слова были правдой, но мы живём в жестоком мире, и чудес не бывает. А бывает лишь боль, и страх, и обман.
Он молчит, продолжая пронизывающе изучать моё лицо. Почему он не боится?
- Я могу прикончить тебя прямо сейчас, – говорю, немного надавливая ножом на горло.
- Валяй, – просто отвечает Пит. – Давай, Китнисс, сделай это – убей меня. Только вот вопрос: что ты будешь делать дальше? Ты же умная девочка, и понимаешь, что и шагу ступить не сможешь за дверь, как тебя поймают. Или ты всё же надеешься спасти себя и Гейла?
Упоминание о друге немного сбило меня с толку, чем и воспользовался Пит. Одним резким движением мой бывший напарник переворачивает меня на спину, прижимая собой к кровати, и с силой сжимает запястье руки, в которой я держу нож.
Мне больно и ничего не остаётся, как разжать ладонь.
- Тебе это больше не понадобится, – спокойно говорит Пит, аккуратно извлекая кинжал.
Тихое бешенство разливается по всему моему телу. Его спокойствие оскорбительно, оно выводит из себя. По телу проходит дрожь от взгляда глаза в глаза, а на коже появляются едва заметные мурашки, когда я ощущаю его дыхание у себя на шее. Балансируя на грани бешенства и оцепенения, я наконец делаю выбор, и решаю идти до конца. Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ, Пит Мелларк!